Дайджест интервью Криса Нормана. Германия, весна 2009
Весной 2009 г. Крис Норман дал множество интервью в германских СМИ, представляя свой новый альбом “The Hits! From His Smokie And Solo Years”. Предлагаем вашему вниманию выборку из наиболее интересных вопросов-ответов.
— Была ли у вас особая причина для публикации сборника а-ля “Best of” именно сейчас?
— Эта идея уже давно сидела у меня в голове. 35 лет назад Smokie записали свой первый хит, и это показалось мне хорошим поводом. Кроме того, у меня было несколько специальных релизов в Англии, и я подумал, что это именно то, что хотелось бы сделать следующим. Конечно, я мог бы записать очередной студийный альбом. Но... знаете, если вы не возглавляете хит-парады, то люди не хотят покупать ваши новые CD, не считая устоявшихся поклонников. В прошлом было издано несколько сборников хитов Smokie и моих песен типа “Best Of”. Иногда фаны показывают мне подобные альбомы, и когда я вижу трек-лист, я часто думаю: эта песня не относится к моим любимым, она не очень нравится мне и т.п. Поэтому я подумал, что настало время сделать альбом, который бы показывал эту историю так, как вижу её я. С песнями, которые важны для меня, а не для кого-то другого.
— Как вы отбирали песни для этого альбома?
— По моему мнению, эти 16 песен Smokie действительно очень значимые. Конечно же я мог бы выбрать и другие песни. Есть несколько песен, которые я бы добавил сюда, но в итоге остановился на этих. Они следуют на альбоме в хронологическом порядке. Та же самая проблема была и с моими сольными песнями. В альбом можно поместить лишь определенное количество песен. Но это песни, которые я люблю больше всего и считаю самыми важными. “Midnight Lady” здесь присутствует, конечно же. Первая песня – “Love is a battlefield” – была моим самым первым сольным синглом. Итак, в целом альбом содержит самые значительные песни.
— Почему вы перезаписали песни Smokie?
— По правде говоря, в действительности я хотел иметь оригинальные песни Smokie на этом альбоме. Но было очень трудно получить лицензии на издание оригиналов. Терри Аттли уже записывал эти песни со своими новыми Smokie, как я их называю. Но они не использовали настоящие струнные, и, конечно, там был другой певец. Так я подумал, что должен сделать совершенно новые записи этих песен.
— Что для вас было наиболее важным критерием при их перезаписи?
— Моим критерием было приблизиться к оригиналам настолько, насколько это возможно. Поэтому я слушал их очень внимательно. Когда я пришел в студию, музыканты мне сказали: Мы можем сделать это так или вот так! – И я ответил: Нет, мы не будем так делать! – Но это звучит старомодно! – Мне всё равно. Они обычно звучали так в то время, и новые версии должны звучать точно так же. – Я был очень щепетилен в этом. Я сам сыграл на всех гитарах, кроме некоторых соло, которые сыграл Джефф - мой гитарист, т.к. они играются не в моей манере. Но кроме этого я почти всё сыграл сам, даже партии бас-гитары. Пит Спенсер, бывший барабанщик Smokie, сыграл на барабанах. Для песен, написанных в конце 70-х - начале 80-х, я отыскал старые синтезаторы, чтобы добиться оригинального звучания. Сегодня никто больше не использует такие синтезаторы, только сэмплы и т.п. Мне пришлось попотеть, чтобы найти старые синтезаторы Prophet-5 и Oberheim, которые мы использовали в 70-х. Но я добыл их. Затем я привез в студию настоящие струнные, для записи соответствующих партий. Например, для “I'll meet you at midnight”. Если в этой песне нет этой хорошо известной “оперной” темы струнных, то это будет звучать не как “I'll meet you at midnight”. Я действительно делал всё возможное. И я постарался чтобы мой голос звучал как можно ближе к голосу на оригиналах. С течением времени мое пение слегка отдалилось от оригиналов. И я слушал их очень внимательно, чтобы быть уверенным, что я пою именно так, как тогда. То же самое касается гармоний. И, пожалуй, я доволен тем, как хорошо всё сработало.
— Вы могли бы дать послушать новые версии сотне человек, и в лучшем случае лишь несколько из них сразу же заметили бы, что это не оригиналы...
— Это то, что я и сделал. Но конечно не сотне человек. После записи этих песен я прокрутил их разным людям, чтобы проверить их реакцию. И большинство из них говорило: Ну и что? – Я спрашивал каждого: Что ты думаешь об этом? А они говорили: Мне нравится, мне всегда это нравилось. – Я: Но что ты думаешь об этой версии? – Что ты имеешь в виду под “этой” версией? Ты сделал ремикс или ремастер? – И я думал: Это хорошо.
Конечно же я давал послушать песни и моим детям. Они уже не дети, им 22, 24 и 18 лет. Им всегда нравились песни Smokie, они открыли их для себя тогда, когда оригинальная группа уже давно не существовала. Они очень хорошо знают все альбомы. Мой сын Майкл сказал о новой версии “I'll meet you at midnight”: В твоем пении нет такого же эхо, как на оригинале! – Затем он проиграл мне песню, и он был прав. Так я добавил немного эха в свой голос, и теперь это действительно звучит почти как в оригинале. Я сделал всё возможное.
— На вашем новом CD есть чудесный трек “Endless Night” из мюзикла “Король-Лев”. Ваша семья имела какое-то отношение к выбору этой песни…
— Совершенно верно, мы смотрели этот мюзикл все вместе в Лондоне, и сразу же все влюбились в него. Мой отец умер, когда мне было 28 лет, и эта сцена, в которой отец короля-льва умирает, хотя он обещал своему сыну всегда быть рядом, эта сцена глубоко тронула меня. В возрасте 28 лет я только начинал строить дружбу со своим отцом, я начинал узнавать его как друга, не только как отца. Так много чего осталось, что я хотел бы рассказать ему. Когда я обсуждал новый альбом со своим продюсером, меня попросили выбрать трек, который я желал бы спеть, и для меня сразу же было очевидным , что это будет “Endless night”.
— Вы осторожно изменили оригинальную версию этой песни. Как вы действовали?
— Песни из мюзиклов не являются поп-песнями, это скорее музыкальные истории. Оригинальная версия “Endless night” имеет очень драматичный и оперный характер (напевает). А от меня хотели поп-версию этой песни. В любом случае, это была песня, которая понравилась мне больше всех, я отправился в студию с Санди Стрмляном, который сопродюсировал и писал новые песни вместе со мной, и затем мы начали развивать идеи для этой песни. Сперва мы превратили среднюю часть – ту, где хор поет “I know that the night must end” – в припев. Для припева это вполне подходящая, цепляющая часть. Затем мы изменили ритм песни, так что она звучит немного похоже на “Graceland” Пола Саймона. Также я держал в уме песню Mike And The Mechanics “The living years”. Это была баллада, но песня имела особый ритм. Также у U2 есть подобная песня с медленным ритмом. Мы пробовали все это, Санди сидел за клавишными, я играл на гитаре, до тех пор пока мы не добились нужного чувства для песни. Так мы редактировали эту вещь.
— “Endless Night” содержит строку “Home is an empty dream” (“Дом – это пустой сон”). У вас было когда-нибудь чувство, что это относится к вашей жизни?
— Нет, в этом отношении я очень счастлив, потому что мой дом всегда был хорошим. У меня очень крепкая семья со множеством детей. У нас разносторонняя семейная жизнь, которая в основном всегда была той, какую можно только желать... Так что “Home is an empty dream” ко мне не относится.
— Любите вы мюзиклы? С вашими многочисленными хитами в Smokie и соло у вас было бы достаточно материала для создания вашего собственного мюзикла, например, как сделали ABBA.
— Люди продолжают спрашивать меня об этом. Мой приятель из мира мюзиклов даже имеет в голове историю для этого. Она может основываться на песне “Living next door to Alice” и быть о молодом человеке, который живет по соседству с Элис. Я пока не знаю, к чему приведут эти планы, но мне будет очень приятно, если такой мюзикл будет создан.
— С кем вы поете песню “Stumblin' In” на новой записи?
— Это Шеннон Каллахан, она поет в моей группе. Она из Америки, из Сан-Франциско. Поскольку мы всё время исполняем эту песню на концертах, она в любом случае знает её наизусть. Я знал, что она может хорошо спеть эту песню, поэтому попросил её прийти в студию. Она проделала хорошую работу.
— А как вообще возник дуэт с Сюзи Кватро для этой песни?
— История песни “Stumblin' In” берет начало в Кёльне. Я находился там вместе со Smokie, мы получали награду журнала “Bravo” – приз “Otto”. Сюзи Кватро вместе со своей группой была в Кёльне с Майком Чапменом, они записывали новый альбом на студии EMI. Они пришли на церемонию награждения, чтобы поприветствовать нас. После церемонии состоялась вечеринка для победителей и всех, кто там участвовал. Там были Бонни Тайлер, Лейф Гарретт и другие, я уже не помню, кто еще присутствовал. В общем, была вечеринка, на сцене играли музыканты. В течение вечера мы все побывали на сцене, это было что-то вроде джем-сейшена. Вместе с Сюзи я спел пару рок-н-ролльных вещиц, типа Литтл Ричарда и т.п. После того, как мы сошли со сцены и выпили по глоточку, к нам подошел Майк Чапмен и сказал: вместе вы смотритесь очень хорошо. Было бы здорово, если бы вы записали что-нибудь дуэтом. Хотите? – И мы с Сюзи ответили: конечно, почему нет.
— Какое влияние Майк Чапмен и Никки Чинн оказали на развитие Smokie?
— Майк Чапмен сыграл очень важную роль в развитии этого особого звучания, включавшего мой голос и гармонии остальных. Мы ведь записывались и до периода сотрудничества с Чинном и Чапменом. Когда мы назывались Kindness, мы уже выпустили несколько синглов на разных лэйблах, но они не были успешны. Но когда вы слушаете эти записи, вы уже можете услышать эти гармонии и мой голос. Мы записали наш первый сингл в 1969-м, и до 1973 года вы можете слышать наше развитие, то, как мы подбирались всё ближе и ближе к звучанию Smokie. Но до тех пор, пока мы не пошли в студию с Майком Чапменом, это не было воплощено в реальность. На самом деле, именно он услышал это звучание, как бы там ни было. Он знал это еще до того, как увидел нас живьем на сцене, до нашего подписания контракта с Майком Чапменом и Никки Чинном. Они сочли, что у нас было особое звучание на сцене. И именно Майк знал, как работать с этим звучанием также и в студии, и он научил нас, как это делать.
— Самым первым хитом Smokie была “If you think you know how to love me” в 1975. Осознавали ли вы в то время, что на музыкальной сцене не было ничего подобного, что звучало как эта песня?
— Совершенно верно, “If you think...” отличалась от всего остального. Это было в период глэм-рока, T.Rex, Slade и т.п. А “If you think...” звучала скорее как песня от Eagles, с западного побережья Америки. Были артисты, кто звучал похоже на это, но не в Англии, только в Америке. В какой-то мере мы двигались против течения с нашим саундом. Это распространяется также и на Чинна-Чапмена, потому что до этого они продюсировали звезд глэм-рока типа Sweet, Mud или Suzi Quatro, которые не имели ничего общего с тем, что делали мы. Но это было сделано намеренно. Они осознанно хотели сделать что-то иное. И, более того, мы старались избежать того, чтобы наши песни звучали однообразно. Мы записывались в разных стилях. Например, “It's your life” была в стиле регги. Или “I'll meet you at midnight”. Это была сознательная попытка сделать нечто особенное, что обещало бы больший успех, особенно в Европе. “If you think you know how to love me” была хитом, “Don't play your Rock'n Roll to me” также. Затем последовала “Something's been making me blue”, которая не стала таким большим хитом. Поэтому мы начали немного переживать. “Wild wild angels” была более роковой, но это также особо не сработало. Затем мы действительно начали беспокоиться, что можем утратить победные пути. “I'll meet you at midnight” была попыткой написать песню, которая бы цепляла и звучала по-европейски.
— Когда вы осознали, что ваш голос имеет особое звучание?
— Честно говоря, я должен сказать, что я никогда не думал, что у меня был особый голос. Это всегда говорили другие люди. Мой голос – это результат обстоятельств. Потому что если вы выступаете в маленьких клубах или прокуренных барах, то вам действительно приходится кричать. Ребенком я какое-то время пел в церковном хоре. У меня всегда был хороший голос и хороший слух. Я даже мог петь гармонии, когда был еще совсем маленьким, уже начиная с 4-5 лет. Люди говорят - о, мы всегда можем сказать, когда поешь ты. Я это осознал только когда они продолжали мне об этом твердить.
— Многие ваши сольные песни, впрочем и многие песни Smokie, имеют некоторое меланхолическое настроение. В чем причина этого?
— Я думаю, это каким-то образом содержится в моем голосе. В Англии это называют словом “pathos” (что-либо, вызывающее грусть, печаль, сострадание - Прим.ред.). Это немного грусти, похожей на шутовскую – шуты тоже могут иметь “pathos”. Это некая смесь юмора с долей грусти.
— Чувствуете ли вы иногда меланхолию?
— Конечно, у каждого это случается. Иногда я именно потому и пишу песни, потому что так себя ощущаю. Например, песня “Lost in flight” выражает это. Текст песни отражает это, так как в то время у меня было ощущение, что я в самом деле не знаю, по какому пути идти. В этом суть песни “Lost in flight”. – Like a bird that's lost in flight, there's a corner in my mind, says I'm losing everything. – Это обращает в слова то, что я действительно не знал в каком направлении мне двигаться, и что я должен делать дальше. В этой мере песня была меланхоличной, т.к. я так чувствовал тогда. А текст отражает это.
— Когда вы всерьез начали задумываться о том, чтобы стать профессиональным музыкантом?
— В самом начале мы играли просто ради забавы. Никто не думал, что мы когда-либо сможем делать это как работу. Даже мои родители, которые были в шоу-бизнесе, не поощряли нас. Мой дедушка, который всегда называл меня Биллом, говорил: Билл, ты не можешь делать это как работу. Ты должен подумать, чем ты в действительности хочешь заниматься! – Мы думали то же самое, мы занимались этим лишь ради удовольствия – и это было весело. Затем у нас были первые выступления, где мы встречались с другими музыкантами. Мы думали, что мы так же хороши, как и они, но у них имелось множество концертов. Нам требовался хороший менеджер. Когда мне было 17, мы нашли одного такого, и мы сказали ему, что хотели бы делать это как работу. Он постарался организовать нам достаточно концертов, чтобы мы могли полностью работать как музыканты. В первый раз мы подумали – эй, мы и в самом деле можем это, нам не надо больше работать. В то время это не казалось нам работой, это было в удовольствие. Позже это было работой, но мы по-прежнему веселились (смеется). Как бы то ни было, в то время мы и правда думали, что это может сработать.
— Но в начале это не было “постелью из роз”, лёгкой жизнью, не правда ли?
— В начале мы должны были бороться. Мы спали в нашем вэне. У нас неделями не было денег. Наш вэн постоянно ломался. Всякий раз, когда мы думали, что наконец заработали немного денег, мы вынуждены были тратить их на комплект шин для нашего авто. В начале нам казалось, что мы наверное никогда не заработаем денег. Это было действительно нелегко.
— Можете ли вы представить себя снова участником группы, как это было у вас со Smokie?
— Когда мы записывали новый материал для нынешнего альбома, я фактически был частью группы. Я продюсировал его вместе с Санди, мы также вместе писали песни. Это было так же, как в период в Smokie. Затем к нам подключались разные люди – гитарист, басист, барабанщик, певец – и делали свою работу. Так что я не был в совершенном одиночестве. Если вы спрашиваете меня, хотел ли бы я быть участником группы, как это было со Smokie, то я думаю, что я этого не хочу. Так как полагаю, что уже слишком поздно для этого. Я считаю, что вы можете начинать с новой группой, когда вы немного помоложе, но я не могу представить себя делающим это. Думаю, определенно, уже поздно. Разве что только, мы все были бы успешны и потом объединились, как это сделали Traveling Wilburys. Это было бы здорово. В самом деле, если бы кто-нибудь спросил меня, не хочу ли стать одним из Traveling Wilburys, я бы наверное тотчас же согласился. Эй, они продали 15 миллионов дисков. Фантастика! Если вы спросите меня, могу ли представить себя вновь присоединившимся к Smokie, то могу лишь сказать, что это зависит от того, насколько далеко это может вновь зайти. Или, другими словами, это могло бы быть возможным, если бы каждый из нас захотел сделать это в одно и то же время. Но в данный момент это совершенно так не выглядит. Мы говорили об этом так часто, но всегда есть кто-нибудь один, кто не чувствует себя готовым к этому.
— Был ли момент после вашего ухода из Smokie, когда вы пожалели о своем решении?
— В самом начале у меня было чувство, что я потерял свою душу. Когда я был успешен с вещами типа “Midnight Lady” и долго находился в поездках без группы, или в ТВ-шоу стоял на сцене один – это было довольно странно. Но и во времена со Smokie я был тем, кто давал интервью и делал промоушн. Так что в этом для меня не было ничего нового, только теперь я делал это для себя, а не для группы. Это был очень странный период, и порой я чувствовал себя довольно одиноко. Особенно когда я стоял один на сцене, а рядом не было никого, кого бы я знал 20 лет и на кого мне достаточно было лишь бросить взгляд, чтобы понять, что всё идет хорошо. В группе вы сплочены, вы сильны, и это ощущение пропало, когда я начал сольную карьеру. Со временем я привык к этому, и пока что я доволен тем, что есть сейчас. Особенно потому что со мной на сцене есть группа, когда я на гастролях. Мы ладим друг с другом, мы друзья, и мы путешествуем вместе в туровом автобусе. Преимущество моей работы сейчас в том, что я могу иметь поддержку группы, и при этом могу принимать свои решения сам, без каких-либо обсуждений.
— Вы до сих пор дружите с остальными участниками Smokie?
— Да, конечно. У нас было несколько странных лет вначале, когда я покинул группу. Спустя какое-то время всё снова стало хорошо. Сегодня мы абсолютно квиты. Мы все виделись на вечеринке на дне рождения Пита Спенсера, немного выпили вместе – а в конце вечера мы были на сцене, спели и сыграли несколько песен. Это было большим удовольствием для нас.
— Может есть шанс на возвращение всех вместе?
— Эта глава для меня завершена – иначе пришлось бы преодолевать множество условий и возражений. Кроме того, я не думаю, что мы можем привлечь так же много людей, как Led Zeppelin на свой концерт-возвращение.
— Несколько лет назад вы победили в Comeback-шоу на ТВ Pro7. Что вы думаете о кастинг-шоу?
— Сегодня они неизбежны. Comeback-шоу не являлось кастинг-шоу, и единственной причиной моего участия там был промоушн моего нового альбома. Другие кастинг-шоу... ну да, в том-то и дело. К сожалению. Сегодня просто не существует иных достаточных возможностей играть. Когда я начинал, мы играли в пабах, клубах и на радио. Продюсеры грамзаписи слушали всё это, и кто-то получал контракт. Сегодня это всё не так, это тяжелее. Кастинг-шоу это дешевый способ делать телевидение. И люди любят эти шоу. Но для меня они не важны. Они как растворимый кофе, его пьют, и сразу забывают о нем.
— Наш самый известный “кастер” – это Дитер Болен, который написал ваш хит “Midnight Lady”. Какого мнения вы о нем?
— Я бы сказал, что мы не обходились плохо друг с другом. У нас только были совершенно разные взгляды на музыку. Мы вместе сделали “Midnight Lady” – он спросил меня, не хочу ли я спеть это. Я сделал это, и песня стала хитом. Тогда звукозаписывающая компания захотела произвести на свет целый альбом. Мы сделали также и это. Но это не было хорошим альбомом. Скорее потому, что каждый из нас хотел сделать его по-своему. Его корни – это стиль диско, драм-машины и синтезаторы, мои – гитары и настоящие инструменты. По этой причине это и не сработало. Мы имели, как говорится, противоположные музыкальные идеи. А в остальном с ним всё было о'кей.
— Если бы вы смогли прожить вашу жизнь заново, сделали бы вы что-то по-другому, или всё было бы так же, как есть?
— Было бы несколько мелочей, которые бы я изменил. Но я бы делал то же самое. Имею в виду, занимался тем же делом и всё такое. На самом деле, я считаю себя привилегированным и удачливым в плане карьеры, которая мне нравится. Я счастлив, что занимаюсь тем, что начиналось для меня как забава, как хобби – игра в группе. Поэтому я бы не стал это менять. Но есть пара решений или дел, бывших на моем пути, которые бы я изменил.
— Например?
— Ну, “Stumblin’In” была песней с Сюзи Кватро. Когда вышла эта запись, она стала большим хитом повсеместно. И нас с Сюзи просили участвовать во всевозможных вещах. Но, по правде сказать, в то время, в 1978-79, у меня был странный период в моей личной жизни. Мне очень не хотелось быть так много в разъездах. Так, меня просили поехать в Америку, меня просили поехать и выступить на “Top Of The Pops” в Лондоне и т.д. – Сюзи хотела всем этим заниматься. На самом деле, она все еще немного злится на меня до сих пор, потому что я этого не сделал. Но я сказал нет. Но теперь мне жаль, что этого не было. Оглядываясь назад, я думаю, мне надо было что-то из этого сделать, т.к. тогда у меня было бы гораздо больше возможностей, перспектив. Потому как, знаете ли, у вас есть песня, которая достигает второго места в Америке, а это ведь было, и вдруг для вас открываются двери ко всевозможным вещам – участие в фильмах, что угодно, что только нам предлагали. А в то время я был не в состоянии, не в настроении всем этим заниматься. Мне пришлось пройти через неудачный год, когда всё не ладилось – мой отец умер, мой дедушка умер, у нас взломали дом, ограбили, пропало много вещей, я долгое время был в разъездах, вне семьи – я просто проходил сквозь очень стрессовый период. Я полагал, что действительно не смогу справиться с этими делами и поездками. Так что в то время я всему говорил нет. Но теперь, оглядываясь на прошлое, я знаю, что если бы я сделал всё это тогда, то я бы был в другой ситуации, потому что несомненно карьера в Америке была бы гораздо больше. Вот это пример таких кусочков, что я мог бы назвать.
— Вы играете не только на гитаре. Наших читателей интересует, какие еще инструменты вы используете?
— О'кей, если вы говорите, что я играю на других инструментах помимо гитары, то я должен признать, что я делаю это только тогда, когда рядом нет никого, играющего на них. Прежде всего, я певец и гитарист. Полагаю, что большинство музыкантов, кто работает в студии так же часто, как и я, немного научились всему. Особенно на клавишных. Я думаю, многие музыканты могут сыграть несколько аккордов на клавишных. По крайней мере, большинство из тех, что я знаю. Так, я играю немного на фортепьяно, на клавишных, синтезаторе или органе. Я не настолько самонадеян, чтобы делать это, сидя рядом с профессионалом, но этого мне достаточно, чтобы показать им, что мне нужно. Я гитарист и играю на многих инструментах со струнами типа мандолины, укулеле, банджо или бас-гитары. На сцене я играю как на акустической, так и на электрогитаре. Моя самая важная электрогитара – это Jaydee Hooligan, я очень часто её использую. Ей уже больше 20 лет. Также я довольно часто играю на гитарах Stratocaster и Ibanez. Мои акустические гитары также фирмы Ibanez. У меня множество гитар на разные случаи, например гитары Maton из Австралии. Это замечательные акустические гитары.
— Какую музыку вы сами слушаете?
— Всё возможное, в зависимости от моего настроения. Это может быть классикой, Фрэнком Синатрой или Битлз. Но также и Duffy или Jimmy Eat World.
— Вы живете на тихом острове Мэн – это хорошее место для рок-звезды? Ведь там также живет и Robin Gibb...
— Я полагаю, Робин бывает там довольно редко – с его состоянием он вероятно имеет дома в каждом уголке земли. Но для меня островная жизнь – это желанный противоположный полюс всей суете и свету прожекторов. Однако, если бы я не был в этой работе, остров может быть свёл бы меня с ума, и я ненавидел бы спокойную жизнь.
— Что вас вдохновляет?
— Всё что угодно, это зависит от того, как развиваются дела на земле. Некоторые впечатления и мысли я уже воплотил в песни на “Handmade”. Мир просто безумен. Я имею в виду, просто посмотрите на вырождающееся общение. Люди вынуждены бороться с системами “call-through” в телефоне, не имея больше непосредственного контакта. Вы больше не пишете друг другу, а шлете мейлы или смс. Я смотрю новости и вижу ужасные вещи, но после этого ведущий переходит к новостям шоу-бизнеса, словно бы ничего печального и не случилось. Что это за мир? Это звучит довольно серьезно. Я должен сказать, что иногда я пишу песню, просто чтобы рассказать какую-то историю.
— Вы активно участвуете в социальных проектах. Что является для вас главной идеей?
— Я думаю, это важно, чтобы люди больше заботились друг о друге. Люди часто ведут себя агрессивно друг с другом. Несмотря на то, что было бы так легко быть немного добрее, вежливее и терпимее. Особенно дети так уязвимы, нужно великодушно помогать им.
— Что бы вы посоветовали молодым музыкантам?
— Я думаю, сейчас начинать гораздо труднее, чем было раньше. Мои дети занимаются музыкой. Моя дочь хорошо поёт, один мой сын – гитарист, а другой – барабанщик. Они играют в разных группах. Сначала я думал, что они не хотят ничего делать вместе, потому что они братья и сестра. Теперь они взрослеют, и похоже, что они хотят вместе музицировать. Итак, мы пошли в мою студию и записали несколько рок- и поп- песен. Я предложил им – запишите пару песен, и одновременно попытайтесь устроить свое участие в живых концертах. Чтобы набраться опыта и обрести фанов. Моим детям повезло, что они могут использовать мою студию, многие другие не имеют такой возможности. В любом случае, я советую попробовать сделать несколько записей и отослать полный комплект в звукозаписывающую компанию, так как это то, что они ищут сегодня. Времена, когда вы могли стартовать свою карьеру с одной единственной песни, уже прошли. Сегодня компании хотят иметь сразу всё – группа должна иметь достаточно материала для CD, опыт живых выступлений, талант и харизму. Тогда возможно они подпишут с вами контракт. Это жёсткий путь. Другая возможность – это пойти на кастинг-шоу, и с небольшой долей удачи сделать свою карьеру, как Leona Lewis. Она исключение, одна из лучших, кто сделал подобное не так давно. Я бы предпочел пойти по сложному пути, потому что только так вы научитесь выживать в этом бизнесе.
— У вас уже есть планы, что вы будете делать после тура?
— Ну, до этого еще долгий срок. Я не должен сейчас об этом думать. Тур будет довольно долгим, с концертами в России, Австрии, Германии и многих других странах. Поэтому в эти месяцы мысли лишь об этом. После тура я буду думать, что я хочу делать дальше. Новый студийный альбом, может что-то совершенно иное, чем от меня ожидают – пока никаких идей. Полагаю, я должен буду надеть мою “шапку мыслителя” и поразмышлять об этом (смеется). Я думаю, это снова будет сольный альбом, разве что только Traveling Wilburys не позвонят мне. Имею в виду... ну, Джорджа Харрисона уже нет с нами, так же как и Роя Орбисона. Вероятно они нуждаются в ком-то, кто заполнит эти бреши (смеется).
© Источники: “BUNTE”, “Der Westen”, “Musician’s Life”, “HJH-Press”, “Oldie95”, “Leipziger Volkszeitung”, “SWR1” (Германия)
Подготовка текстов - Stranger & Annie
© 2009 www.chris-norman.ru