Предлагаем вашему вниманию текстовую версию интервью Криса Нормана для интернет-радиостанции "The Jack & Jordan Show", взятое в ноябре 2020 года по телефону. Вы можете прослушать оригинал аудиозаписи здесь.
* * *
Добро пожаловать на шоу. Сегодняшний гость – Крис Норман! Как дела, Крис?
Здравствуйте! Я в порядке, спасибо.
Итак, каким же был этот безумный год для вас, ведь очевидно, что он был тяжелым для музыкантов повсюду, не так ли?
Да, это трудное время, я имею в виду не только для музыкантов, я думаю, это трудное время для всех. С моей точки зрения, это было довольно нелегко, потому что это был год моего 70-летия. У нас было запланировано много всего: мы должны были поехать в тур, мы собирались снять документальный фильм, который пришлось отложить, множество концертов - около пятидесяти концертов, которые я предполагал отыграть в этом году, все были отложены на следующий год, надеюсь. Вы знаете, я только что закончил работу над альбомом, и мы предполагали, что он уже должен был бы выйти, но и этого теперь тоже нужно дожидаться. Одним словом, всё сложно, потому что все нужно откладывать, и пока мы ждем, когда все вернется в норму.
Это самый долгий период в вашей карьере, когда вы не выступали живьем?
Нет, это не самое долгое время. На самом деле, примерно в конце 80-х я решил прекратить гастролировать совсем, поэтому с 1988 по 1994 год я практически нигде не играл. Я вообще не гастролировал, просто записывался. Я участвовал в рекламных поездках, телешоу и тому подобном, но не играл концертов, потому что решил взять паузу. Так что 6 лет я фактически не выступал вживую. Но с 1994 года я практически не останавливался, с тех пор я выступаю вживую и гастролирую. Так что сейчас это самый долгий период бездействия за целую вечность.
Но этот год в любом случае был особенным, т.к. у меня было много вещей, которые уже были заранее запланированы или забронированы, и мне пришлось их отложить. Театры закрывались, фестивали отменяли и все такое… Так что да, это действительно тяжелый период. Я пытаюсь быть требовательным к себе, занятым, немного сочиняя, немного записывая, немного того и сего, но это не то же самое, когда вы по-настоящему живете, выступая перед публикой.
У вас такая блестящая карьера. Что до сих пор, несмотря на все ваши достижения, сохраняет в вас жажду и мотивацию продолжать сочинять, записывать и тому подобное?
Ну, музыка была моей жизнью с 15-16 лет, а в 17 лет я стал полупрофессионалом в музыкальном бизнесе. Так что это была моя жизнь все это время. На самом деле, я бы не знал, что и делать, если бы не занимался этим. Я бы не хотел останавливаться, потому что для меня нет ничего лучше, чем играть перед живой аудиторией. Нет ничего лучше, чем записывать новый альбом и пойти в студию. Мне нравится отправляться в студию каждые пару лет и снова начинать собирать все кусочки вместе, чтобы выпустить новый альбом, поэтому, когда я гастролирую, у меня всегда есть какой-то актуальный материал, а также старые вещи, которые я играю на протяжении всей своей карьеры. Когда я езжу в туры, я играю множество песен из 70-х, но я также играю и песни других лет. Обычно накануне тура я всегда выпускаю новый альбом, так чтобы у меня был и совершенно новый материал. И пока он у меня есть, это сохраняет для меня свежесть в работе. Так что я люблю свое дело. Я не очень люблю путешествовать, но это часть работы, от этого никуда не деться. Но кроме путешествий, сама идея – играть перед живой аудиторией, выпускать новый альбом и тому подобное – это то, чем я занимаюсь с 17 лет. Так что это большое дело.
Крис, я читал, что до Smokie, будучи подростком, вы были в нескольких маленьких группах. И тогда вы познакомились с Аланом и Терри, которые позже стали вашими друзьями. Это правда, что вы встретили их в школе в Брэдфорде?
Да, Алан, Терри и я, мы все ходили в среднюю школу под названием St.Bedes Grammar School в Брэдфорде, и там мы встретились. Я знал их с 11 или 12 лет. С Аланом Силсоном мы впервые сошлись, когда нам было 14-15 лет, у нас обоих появились гитары, я думаю, на Рождество, в 1964 или 1965 году. Так мы начали собираться вместе, играть разные песни и показывать друг другу аккорды и какие-то новые вещи, которые мы узнавали. Фактически, все те маленькие группы, в которых я был вначале – это всегда были я и Алан. Мы всегда пытались найти людей, с которыми мы могли бы играть, которые были бы такими же, как мы – того же возраста, того же уровня, какой бы он ни был в то время. А потом, чуть позже, к этому подключился Терри, и именно так Smokie развилась из тех ранних групп.
И с того момента, с тех пор, как вы познакомились с этими ребятами, стало ли это навсегда вашей устоявшейся амбицией, превратилось ли из хобби в «это то, чем я сейчас собираюсь заниматься всю свою жизнь»?
Да, я думаю, это началось с того, что, знаете, когда я был ребенком, я всегда хотел быть как Элвис Пресли, или Клифф Ричард, или The Shadows, или что-то в этом роде. А потом, когда появились The Beatles, это стало своего рода мечтой – стать еще одной группой, такой как The Beatles. Поэтому, когда мы начинали играть профессионально, мы всегда верили, что если мы будем продолжать работать и будем становиться всё лучше и лучше, то однажды мы добьемся успеха. Так что это всегда было амбициями и мечтой, и мы всегда верили, что однажды сделаем это. Хотя много раз это казалось невозможным. В конце концов нам повезло – в середине 1975 года у нас появился первый большой хит. А потом все продолжилось дальше.
Что касается вашего времени в Smokie, то как это было? Потому что по моим представлениям, это должен был быть совершенно безумный, чудесный период времени.
То, чего мы всегда хотели, стало реальностью. Мы хотели иметь хит, мы хотели попасть на «Top Of The Pops», мы хотели играть на больших стадионах, аренах и т.п. И мы в итоге всего этого добились. Но когда это случилось впервые, это была фантастика. Я помню, как ехал в маленьком Mini, который у меня был в 1975 году, как включил радио и услышал наш первый хит «If You Think You Know Know How To Love Me» в программе «Pick Of The Pops». И это было потрясающе, т.к. мы поняли, что сделали это. Ну, когда такое случается, вы еще не понимаете, что это не может длиться вечно, знаете ли. Но у всех бывают взлеты и падения, и через какое-то время, примерно через 5 лет, событий стало не так много, а потом наступил период, когда ничего не происходило. Затем я начал сольную карьеру. Но это было прекрасное ощущение, потому что мы все равно были друзьями. Были я, Алан и Терри, и вначале у нас был парень по имени Рон Келли, который ушел за пару лет до того, как у нас появился первый хит. Затем к нам присоединился Пит Спенсер в качестве нового барабанщика. И вдруг, примерно через 2 года после того, как он присоединился к нам, у нас начали появляться хиты. Как вы говорите, это было фантастическое время, потому что все вместе мы были друзьями и действительно жили мечтой.
Очевидно, в те дни вы были популярны, вы были одной из самых популярных групп в мире. Но что касается вашей карьеры в те годы в Smokie, думаете ли вы, оглядываясь назад – если бы я делал все это снова, то я бы не сказал «да» тому или не стал бы делать этого?
Трудно вернуться назад и думать – эх, я бы не сделал того или этого. Потому что, оглядываясь назад, вы думаете – ну, может быть, я и не хотел этого делать, но это было успешным, так что, вероятно, без этого я бы не был там, где я сейчас. Например, «Living Next Door To Alice» – мы действительно не хотели выпускать её. Я имею в виду, что это повело нас в ином направлении, не туда, где мы собирались быть, потому что это была песня слишком сентиментального типа. Но в итоге были проданы миллионы пластинок, песня была номером 1 во всем мире, за исключением Англии, где она была номером 5. Она была номером 1 во всей Европе, она имела большой успех в Южной Африке, Австралии, попала в чарты в Америке. Так что это была песня, которую мы хотя и не хотели выпускать, но в итоге, если оценить ее прошлое сейчас, то ведь она имела большой успех. Может быть эта вещь повела нас в несколько ином направлении, чем мы предполагали. Так что все нормально, в конце концов, это сработало, и мы там, где мы есть.
А как вы думаете, почему из всех песен, из всех пластинок, которые вы выпустили за всю свою карьеру, почему «Living Next Door To Alice» сумела стать легендарной среди всех возрастов?
Новые Smokie, как я называю ребят, что выступают сейчас как Smokie, с Терри в составе, они перезаписали эту песню в 90-х. Они сделали комедийную версию с ругательными словами. И это как-бы вновь открыло эту песню, и люди также помнят эту версию. Я не имел к этому никакого отношения. Но это помогло продлить жизнь песне. Так что, возможно, это одна из причин, почему люди помнят её. И кроме того, изначально песня вышла в свет на Рождество, мы записали и выпустили ее в 1976 году на Рождество, и в рождественский период она стала большим хитом. И это было что-то вроде дружеской, счастливой рождественской песни, в ней есть такое ощущение. Так что, может быть, это другая причина, я не знаю. Знаете, у нас были и другие записи, которые стали хитами, и которые я предпочитаю больше, но эта песня, вероятно, была продана в большем количестве экземпляров, чем любая другая.
И последнее об этой песне. Была ли она о какой-то конкретной Алисе, основанная на том, кого вы знали в то время, или это исходило полностью из вашего творческого стиля написания песен?
Мы не писали эту песню, ее написали Майк Чапмен и Никки Чинн. Собственно, Майк Чапмен был нашим продюсером, и когда однажды мы были в студии, он сказал, почему бы нам не записать это, и сыграл эту песню. Мы сказали, что это не совсем то, что мы хотели бы делать. Это слишком «кантри» или что-то в этом роде. И он сказал, почему бы нам просто не включить её в альбом для Америки, потому что она может очень хорошо себя проявить в чартах кантри-музыки, и мы не будем включать её в альбом для кого-либо еще. Мы сказали, хорошо, мы это сделаем. А потом, когда мы вернулись с сессии – в те дни мы записывались в Лос-Анджелесе – когда мы вернулись в Англию, то Микки Мост, глава звукозаписывающей компании RAK Records, с которой у нас был контракт, сказал, что это будет наш следующий сингл. Мы запротестовали – нет-нет, мы записали это не для этого, мы записали это только для Америки. А он говорил – мы считаем, что здесь это будет большой хит. А потом все другие страны и территории, такие как Германия, Скандинавия, все, решили выпустить его в качестве сингла. Так что нам пришлось уступить, мы должны были смириться с этим, и оказалось, что он был прав, это стало большим хитом. Но это действительно изменило восприятие нашей группы у людей. На самом деле ведь предполагалось, что песня должна появиться только в Америке на рынке кантри-музыки. Но, как я уже сказал, это случилось. Долгое время мне не нравилось исполнять эту песню, но теперь я играю её, и публика её любит. Так что, в конце концов, если вы выходите на сцену и можете сыграть песню, от которой люди в восторге, то это мне нравится. Её исполнение позволяет мне чувствовать себя гораздо увереннее, и теперь я привык играть её, так что всё нормально. Главное – стараться сделать так, чтобы она звучала как можно ближе к оригинальному звучанию, что я и делаю, когда играю ее вживую. И мы не исполняем этих матерных строчек в середине.
Каковы были ваши мысли об этой версии, когда она вышла?
Ну, я услышал эту версию еще до того, как ее записали новые Smokie. В Голландии была продюсерская компания Gompie, и они были первыми, кто перезаписал это в 90-х. И у них был этот кусочек ругани в середине каждого припева. Я услышал это и подумал: ну что ж, кто-то другой делает из этого новую песню, ничего страшного, это не имеет ко мне отношения. Но когда Smokie перезаписали её, мне это действительно не понравилось, я думал, что им не следовало этого делать, им надо было оставить это в покое. Но они сделали, и это то, что есть.
Мы еще не затронули ни одного слоя из вашей ранней жизни до того, как вы попали в Smokie. Где вы выросли? Было ли это на севере Англии?
Да, я родился в Редкаре, что в Северном Йоркшире, сейчас это Кливленд. Раньше этого не было, Кливленда, это был просто Северный Йоркшир. Это всего лишь маленький приморский городок. Там жили мои бабушка и дедушка. Мои мама и папа были в шоу-бизнесе, поэтому они много гастролировали, выступали на сцене и все такое. Моя мама вернулась в Редкар, чтобы родить меня в доме бабушки и дедушки. Итак, я родился в Редкаре. Первые 4 года жизни меня воспитывали бабушка и дедушка, потому что мама и папа часто были на гастролях. А потом мы стали переезжать по всей Англии. Мы с мамой и папой жили в Брэдфорде, где я провел большую часть своего периода становления, семья моей матери была родом из Брэдфорда. Итак, мы жили в Брэдфорде, мы жили в Лутоне, в Хартфордшире, мы жили в Ноттингеме – мы жили повсюду. Но когда мне было 11 или 12, мы вернулись в Брэдфорд, и я остался там и пошел в среднюю школу, где встретил Алана и Терри. Так что я чувствую себя человеком Брэдфорда, потому что там я провел годы своего становления, подростковые годы, которые все прошли в Брэдфорде. Но я с Севера, да, из Северного Йоркшира, а затем из Западного Йоркшира.
Говоря о людях с Севера, как вы думаете, люди там намного более ориентированы на общину, более привержены деревенским традициям?
Да, я думаю, что люди на Севере в любом случае более дружелюбны. Сейчас я живу на острове Мэн, но довольно часто возвращаюсь в Йоркшир. Люди там самые дружелюбные на свете, а я объездил весь свет. На самом деле, на мой взгляд, такой открытости и дружелюбия нет нигде, кроме Йоркшира. И они действительно не в меру любопытные!
Я читал, что ваша семья, ваша родословная в значительной степени принадлежала к шоу-бизнесу Брэдфорда. Вы из третьего поколения в своей семье, который занялся этим делом. Каково это, иметь родителей, бабушку и дедушку, вовлеченных в свое время в разные аспекты шоу-бизнеса?
В детстве я был очень застенчивым, поэтому я никогда не представлял себя в шоу-бизнесе. Когда я родился, мои дедушка и бабушка уже давно оставили эту работу. Мои мама и папа все еще этим занимались. Но это была другая ветвь шоу-бизнеса, не та, которой я в итоге занялся, это было что-то вроде песни и танца. Я помню, как они хотели, чтобы я выучился чечетке, когда был маленьким ребенком, и пытались учить. Но я не хотел этого, просто меня это не интересовало. Но очевидно, что музыкальность семьи очень повлияла на меня. Я всегда вспоминаю наши большие импровизированные концерты, где каждый пел свои старые песни. Дедушка с папой всегда делали гармонию. Так что я был окружен этим. Я всегда мог сам петь гармонии, может быть, из-за этого опыта или, может быть, потому, что это просто в моих генах, я не знаю. Так что да, это влияло на меня даже в то время, когда я, вероятно, и не знал об этом. Но единственное, что действительно побудило меня самому пойти в шоу-бизнес – это рок-н-ролл и The Beatles. Это то, что поразило мое воображение и заставило меня захотеть участвовать в этом. По правде, я не думал, что работа в группе – это из области шоу-бизнеса, я просто думал, что рок-н-ролл – это совсем другое. Но когда ты занимаешься этим столько же, сколько я, то конечно же это шоу-бизнес, потому что ты доходишь до момента, когда продолжаешь работать и стараешься приложить все силы, чтобы сделать хорошее шоу для людей, которые приходят на это посмотреть. Так что на самом деле, это то же самое. Но когда я был ребенком, я никогда не думал, что когда-нибудь буду в нем, и, вероятно, никто не думал, потому что в детстве я был очень застенчивым.
А когда вы научились играть на гитаре, в 7-8 лет, вывело ли это вас из своей оболочки и помогло ли преодолеть застенчивость?
На самом деле, я не научился играть на гитаре в 7-8 лет. Мне купили небольшую подержанную гитару, но я не научился на ней играть, потому что не знал, как научиться, и никто рядом ничего не знал об игре на гитаре. Так что, когда мне было 7-8 лет, я просто перебирал струны, пока мне не надоело, и затем гитару положили на чердак. Когда мне было около 13 лет, у меня появилась гитара и с ней книга аккордов, и тогда я начал учиться играть на ней, учиться настраивать ее. С тех пор я начал играть на гитаре. Но до этого я уже начал выходить из своей замкнутости, потому что, думаю, когда мне было около 10-11 лет, я начал играть в футбол за школьную футбольную команду. Мы тогда жили в одном месте немного дольше, чем обычно, около 2 лет, что для нас было долгим сроком. И за эти 2 года я как бы начал выходить из своей оболочки – играть в футбол за команду, дружить с людьми и заводить друзей. Так что к 11 годам я стал не так стесняться и стал более общительным. А потом, через пару лет, я действительно начал играть на гитаре.
Было ли это примерно в то время, когда вы начали делать записи, приведшие позже к некоторым из ваших первых песен, или это пришло позже?
Вообще говоря, я написал свою первую песню, когда мне было около 10 лет. Она называлась «Dream Girl». Я написал ее с моей двоюродной сестрой Тиной, мы вместе сочинили мелодию и несколько слов для этой песни. Думаю, это была первая песня, которую я написал. А чуть позже я написал еще одну. Но на самом деле я не считал себя… Знаете, в то время и в таком возрасте ты все равно не мог представлять себя автором песен, никто так не думал. Даже когда The Beatles впервые вышли на сцену в 1962-63 годах, было много пожилых людей, старшее поколение, которые думали, что их песни написал кто-то другой, и они просто подписывали это своими именами. Они не верили, что такие молодые люди могут писать песни. Так что я об этом не думал. Я действительно не начал вновь писать песни как следует, вероятно, пока мне не исполнилось двадцать лет. Тогда я начал немного сочинять. Но вообще я не научился толком писать песни, пока мне не исполнилось 23-24 года.
После того как вы справились с написанием своих первых хитов, стало ли вам все это даваться легко, или вам приходилось тратить много времени на создание этих действительно замечательных песен, которые впоследствии стали шедеврами?
Я многому научился у Майка Чапмена, находясь с ним в студии. Так, мы писали песню, я показывал ее Майку Чапмену, и тогда он говорил: да, это довольно неплохо, но в середине что-то разваливается, вам нужно над этим поработать. Так он давал нам такие маленькие подсказки, и мы уходили работать, я писал вместе с Питом, барабанщиком Питом Спенсером. Мы уходим и пытаемся проработать середину или припев, или что-то еще. Так что я должен отдать ему должное за то, что он в своем роде показал нам как писать песни, помогая нам в этом, ведь он был отличным автором песен.
А потом, когда вы начинаете писать песни, вы просто садитесь с гитарой или за пианино, что угодно, занимаетесь, возитесь, и надеетесь на то, что приходит из ниоткуда. Лучшие песни всегда те, что приходят из ниоткуда. Вы не знаете, почему вы их написали, вы не знаете, откуда они пришли, вам кажется, что вы слышали их раньше, это происходит как-то спонтанно. Так что лучшие песни на самом деле появляются спонтанно и из ниоткуда. А затем, когда у вас появляется идея песни, вы тратите время, чтобы развить её, написать слова и куда-нибудь её вывести. И это то, чем я занимаюсь и теперь, по сей день, делаю то же самое. Я могу целую вечность сидеть, играя на гитаре или на чем-то еще. И что-то придумать, но это будет не очень хорошо. А потом, на другой день, я могу взять гитару и просто сразу начать что-то петь, и думаю – а это неплохо, откуда это взялось? Так что, знаете, это отчасти техника, немного таланта и много удачи, я так думаю. И я думаю, что то же самое со всеми элементами музыкального бизнеса – это часть таланта, часть удачи.
А в ваши молодые годы, на этапе вашей карьеры до Smokie, был ли кто-то из членов семьи или друзей, кто действительно придал вам уверенности в своих силах?
Нет, на самом деле этого никто не делал. Мои родители, хотя и были в шоу-бизнесе, на самом деле полагали, что играть в группе как делал я, это не то же самое, что делали они. Я помню, как моя мама говорила, когда мне было чуть больше 20-ти: знаешь, ты не зарабатываешь достаточно денег, пора расстаться со сценой и найти себе настоящую работу. Так что они на самом деле не поддерживали меня, говоря: давай, дерзай, у тебя получится. Нет, на самом деле это было не так. Мы просто прогрессировали. С каждым годом мы играли всё большие концерты, всё лучшие концерты, становились лучше сами, лучше работали технически, улучшали гитары и оборудование, лучше играли, лучше пели. Мы просто как-бы росли. Когда вы так растете, и аудитория начинает демонстрировать, что ей это нравится – это именно то, что вас воодушевляет. Вы доходите до момента, когда думаете – а мы должно быть довольно хороши, нас сейчас очень неплохо принимают. И вы сами можете слышать, что вы становитесь лучше. Вы думаете, что если будете продолжать в том же духе, то в итоге добьетесь успеха. И с нами много чего случалось. За годы до того, как у нас появился первый хит, мы играли на радиошоу и т.п., мы проходили прослушивания и затем выступали на Radio 1, мы выступали в 2-3 телешоу, небольших, но все же. То есть, мы знали, что кто-то видит в нас что-то, чтобы ставить нас на телевидение, ставить на радио. Наши первые записи вышли в начале 70-х, ни одна из них не была хитом, но у нас было 4-5 синглов до того, как у нас появился хит. Мы знали, что звукозаписывающие компании считают, что мы достаточно хороши, чтобы подписать с нами контракт. Я думаю, это то, что дает вам толчок и воодушевление продолжать идти вперед.
Когда вы только начинали заниматься этим делом, первых прорывов вы добились в Smokie. Как вы думаете, оглядываясь назад, когда было легче попасть в музыкальный бизнес, тогда или сейчас?
Я думаю, что в каком-то смысле и тогда и сейчас. Тогда было сложно попасть в музыкальный бизнес, добиться прорыва. Но было легче находить места для выступлений, а сейчас нет стольких площадок, как было тогда, когда я начинал в 60-х и начале 70-х. Было много мест, вы могли играть в танцевальных залах, вы могли играть в пабах, вы могли играть в клубах, вы могли играть повсюду. У молодых людей сейчас нет такой возможности для старта. Но опять же, у нас не было Интернета, знаете ли, у нас не было YouTube, у нас не было Facebook, всего того, где вы можете размещать свои песни сейчас, и намного больше людей сразу же могут увидеть все это. Так что нам пришлось делать это немного по-другому, и, на мой взгляд, это был лучший путь. Потому что мы постоянно учились, мы играли во всех этих клубах, пабах и танцевальных залах, и каждый раз, когда мы где-то играли, мы чему-то учились, так что мы становились лучше. В наше время люди должны взять то, что у них получилось, сделать что-то вроде домашнего видео или чего-то подобного, загрузить его на YouTube и надеяться, что это понравится людям. Но у них нет возможности постепенно расти вместе с этим, пока они не достигнут определенного успеха, а потом им вдруг приходится делать все те вещи, к которым они не готовы. И все они идут на шоу талантов. В свои 20 лет я бы очень не хотел идти на шоу вроде «X-Factor» или «The Voice» и т.п., потому что я не был готов к этому. У меня не было бы уверенности, я бы слишком нервничал. Меня поражает, как некоторые из этих людей выходят на сцену и начинают петь перед публикой. Кто-то из них раньше совсем этого не делал, кто-то немного делал, а некоторые выступали ранее только в узком кругу. И быть способным это сделать, я думаю, требует много мужества. Так что это другой мир. Площадок для выступлений не так уж и много, но зато есть разные каналы для представления вашей музыки, которых у нас не было. Так что это своего рода баланс, я думаю, что это было сложно тогда, и, вероятно, сложно сейчас.
Очевидно, что теперь людям стало намного проще распространять свою музыку с этими многочисленными интернет-платформами. Некоторые из известных сегодня поп-звезд начинали на YouTube, когда им было 14-15 лет. Но в их жизни никогда не было периода, когда им приходилось бы пахать, находиться в неясности, безвестности, и, как вы говорите, работать по пабам, клубам и подобным заведениям, которые являются своего рода опытным полигоном, не так ли? Они вдруг оказались в центре внимания почти в одночасье. Мне просто интересно, если бы такое случилось с вами сейчас, как бы вы с этим справились? Потому что у вас был период в жизни, когда вы могли развивать свой собственный стиль и сочинение песен. Я просто думаю, с точки зрения фана, что когда вы оказались в Smokie в возрасте 20-25 лет, вы могли быть более готовы морально и физически к требованиям славы и бизнеса.
Да, безусловно. И с моей точки зрения, я рад, что начал именно тогда, когда начал, и прошел через все эти вещи, чтобы добиться чего-то. Я бы предпочел сыграть в каком-нибудь пабе для 50-100 человек и потерпеть неудачу, знаете ли, играть не очень хорошо, или делать ошибки. Я лучше сделаю это там, чем по национальному телевидению. Так что это определенно помогает и помогло мне, я думаю, иметь то, что вы назвали испытательным полигоном, чтобы иметь возможность развиваться и действительно учиться на своих ошибках. В то время как сегодня это намного сложнее, нужно просто внезапно запрыгнуть. Но, с другой стороны, иногда можно достичь успеха почти мгновенно, если вы пойдете на одно из этих шоу и добьетесь успеха. Это происходит очень быстро, тогда как у нас это заняло несколько лет. С другой стороны, порой некоторые из них не задерживаются надолго, лишь немногие остаются. В большинстве случаев они вспыхивают, они проявляют себя, они выигрывают шоу, подобное «X-Factor», у них выходит альбом, и довольно часто вы потом едва ли услышите о них вновь. Так что сейчас непростое время, но оно совершенно другое, знаете ли.
Исходя из этого, считаете ли вы, что сейчас, в новом мире шоу талантов и всего подобного, в чем мы живем, людям так важно продолжать? Как вы думаете, сейчас люди идут на эти шоу с мыслью – я хочу быть знаменитым, это все, что я хочу, и я хочу денег, в то время как, судя по вашей карьере, у вас в первую очередь речь шла о музыке?
Я тоже хотел сразу стать знаменитым. В том смысле, что в то время, если бы кто-то дал мне шанс немедленно стать знаменитым, я бы сказал: «Да, пожалуйста». Но, по прошествии времени, я рад, что этого не произошло. Наша первая пластинка вышла, когда мне было 19 лет, она называлась «Light Of Love», и в то время мы были в группе под названием Kindness. Пластинка разошлась тиражом 300 копий и сошла на нет. И мы были очень разочарованы, потому что хотели, чтобы она стала хитом. Но теперь я рад, что этого не случилось. Так как, если бы это был хит, мы, вероятно, не продержались бы после этого очень долго, потому что мы еще не были готовы к этому. И, возможно, мы бы немного зазнались, думая: «Эй, мы же поп-звезды». Потому что, когда тебе 18-19 лет, и ты внезапно становишься знаменитым, ты начинаешь в это верить, знаете ли. Но когда вы немного постарше, и у вас в багаже уже много разочарований и вещей, которые не случились, вы просто очень благодарны за то, что наконец прорвались. У вас есть ощущение, что вам повезло, и вы хорошо для этого поработали, но ведь это может продлиться недолго. Так что это немного другая ситуация. Я думаю, если вы сделаете это, когда вы еще очень молоды – вдруг начнете что-то делать, и внезапно у вас получится хит, я думаю, это повлияет на вас иначе. Так что одному Богу известно, кем бы я был, если бы со мной случилось все именно так. Если бы кто-нибудь предложил мне, я бы определенно принял это в то время, но, как я уже сказал, я рад, что на самом деле этого не произошло, потому что это дало мне возможность накопить мой опыт и осознать его в большей степени.
За вашу долгую карьеру, должно быть, было несколько моментов или историй, того, что живет в памяти, о конкретном концерте или конкретном периоде времени, когда вы оглядываетесь назад и думаете – да, это было потрясающе, или как мне повезло встретить этого парня, который был одним из моих кумиров. О каком моменте даже сейчас, после всего, чего вы достигли, вы все еще вспоминаете – как мне повезло, что я смог оказаться в этом месте или иметь навыки и талант, чтобы попасть туда-то, встретить кого-то или сыграть где-то?
Ну, у нас это происходило постепенно. У нас появился хит, затем он разошелся в других странах, а затем мы поехали выступать на ТВ и тому подобное в другие страны, потом у нас был еще один хит, затем еще один хит, и еще один хит и т.д. А потом мы гастролировали по разным частям света. Мы начинали играть для небольшой аудитории, например, для 500 человек, затем в следующий раз собрали тысячу, а затем еще немного больше, всё росло постепенно. Так что все эти моменты были особенными. Например, когда мы впервые осознали, что на самом деле играем стадионные туры, где каждый вечер собирается по 10-12 тысяч человек, знаете ли, это было нечто особенное. В первый раз мы обнаружили, что находимся в огромной арене, во время саундчека, и тут вдруг осознали – черт возьми, посмотрите, где мы играем, как мы до этого дошли! Это был важный момент. Также я всегда помню, как мы однажды играли в Вене. Перед нами было 15 тысяч человек, мы играли какую-то песню, не помню, что это было, и все зрители зажгли спички или зажигалки. Мы просто смотрели на все это, и я помню, как пригляделся и увидел эти 15 тысяч человек поверх этих маленьких мерцающих огоньков, охвативших все вокруг, и подумал, вау, это потрясающее зрелище, знаете ли, что они делают это для нас! Так что происходило много разных подобных вещей, которые были действительно особенными моментами, трудно выбрать какой-то один. Это множество вещей. Даже каждая сцена своего рода особенная вещь. А затем это, конечно же, встречи с людьми, с которыми мы отыграли много больших концертов и участвовали в больших телешоу. Разные люди. Я помню, однажды встретил Бинга Кросби на «Top Of The Pops». Для меня это было – вау, я действительно встретился с Бингом Кросби! А потом, знаете, вы встречаетесь с людьми, но ... Постепенно, чем известнее вы становитесь, тем больше понимаете, что слава не имеет такого большого значения. Так что, если кто-то мне скажет: «О, смотри, я раньше разговаривал с Дэвидом Боуи, вау!», то это было бы как ... ну, знаете, он Дэвид Боуи, он мне нравится, но ... он был просто парень, которому повезло, как и мне. На самом деле это то же самое. Вы привыкаете к этому и понимаете, что это не такое уж… это не делает вас исключительным человеком или кем-то еще. Так что я не думаю, что причислил бы встречу с кем-либо к особенным моментам. Я думаю, что главным для меня было постоянно прогрессировать, чтобы становиться все больше и известнее, играть в лучших местах, иметь большие хиты и продавать больше дисков. Именно это каждый раз было особенным. И всё происходило постепенно, это не было так, что мы заранее знали – это произойдет сейчас, а это в следующем году. Это происходило постепенно и всегда было для нас неожиданностью.
За все эти годы вы выпустили много прекрасных альбомов, как сольно, так и со Smokie. Есть ли такой, что является лично вами любимым и имеет для вас особое значение?
Для меня это всегда последний альбом, который я сделал, и я ведь только что закончил работу над альбомом. Знаете, потому что это новый альбом, и для меня он пока в новинку. Я только что записал альбом и снова работал вместе с Майком Чапменом, с которым не работал с 90-х. Мы просто встретились, и я отправился пожить к нему, в его квартиру. Сейчас он живет в Лондоне, но вообще-то последние лет 40 постоянно проживал в Америке. В последние годы он возвращается в Лондон. И мы отправились в студию, записали несколько новых песен. Я написал 7 песен, он написал 4, пару песен мы написали вместе, а потом пошли в студию и записали их. Для меня это самый волнующий альбом из всех, что я делал, но это всегда так бывает, когда я делаю новый альбом, потому что он еще свеж для меня. И всегда это мой любимый альбом.
Если же обратиться к временам Smokie, я думаю, что моим любимым альбомом наверное был «Bright Lights And Back Alleys», который, я полагаю, был нашим 4-м диском. Но опять же, есть вещи и на других альбомах, сделанных со Smokie, которые я считаю отличными песнями. Так что сложно сказать. Что касается моих собственных альбомов, то, как я уже сказал, мне всегда нравится последний из них.
Вы упомянули о своем новом альбоме, он уже вышел, не так ли?
Нет, еще не вышел. Он должен был выйти в октябре, он бы уже вышел, если бы не коронавирус. Он просто сидит и ждет релиза. Потому что, если вы выпускаете альбом посреди всего этого, вы не можете заниматься полноценным промоушеном, вы не можете ехать в тур, вы не можете продвигать альбом, совершая туры, вы не можете выступать на ТВ, вы не можете делать ничего. Так что нет смысла выкладывать это до тех пор, пока не появится некоторая ясность относительно того, когда я снова смогу заниматься промоушеном и прочим. Но альбом закончен, смикширован. Работа закончена в июне. Так что мы ждем, ждем. Альбом называется «Just A Man» и включает в себя 12 песен. И да, он замечательный, мне он нравится.
Отличается ли он стилистически от того, что вы делали раньше?
Я думаю, что все мои альбомы всегда содержат песни разных стилей. И невозможно сказать о каком-то альбоме: это рок-н-ролл, это блюз, или это баллады, или что-то еще. На них всегда сочетание песен, потому что я пишу песни именно так, я не пишу песни только одного типа. Я думаю, что для меня этот альбом особенный, потому что впервые за очень долгое время я работал с Майком Чапменом. Так что альбом имеет своего рода продюсерский привкус, который Майк привнес в работу. Я работал с разными музыкантами. Я использовал Джеффа Карлайна, гитариста из моей группы, который является моим другом и гитаристом в течение 25-26 лет. Кроме этого я использовал других музыкантов – басист был из группы Amy Winehouse, барабанщиком был парень, который играет с Elbow, был еще один гитарист по имени Ник. Звукоинженер был тоже иной, чем ранее – парень по имени Джон Мун, он также делал довольно много вещей Amy Winehouse. Так что все они разные люди, и я думаю, что когда работаешь с разными людьми, то всегда будет отличительный вкус из-за их вклада. Но это всегда будет звучать определенным образом, потому что песни обычно исходят от меня или на этот раз отчасти от меня, а отчасти от Майка Чапмена, что, опять же, как бы исторически похоже. И мой голос всегда один и тот же, это всегда обычное дело. Так что альбом звучит как мой, и это поп-рок-альбом, впрочем, как и почти все мои альбомы.
Вы говорили, как что-то делали в Instagram или Youtube. А недавно я увидел исполнение одной из ваших новых песен «Give Us A Smile», которая мне показалась просто прекрасной. Считаете ли вы также, что некоторые песни, которые вы исполняете на YouTube, притом, что происходит в мире в данный момент, приобретают совершенно новый смысл, идут вперед?
Ну да, они это делают. Я имею в виду «Give Us A Smile», я написал её в 2019 году, и это было совсем не о той ситуации, что мы имеем сейчас. Фактически, речь не шла ни о ком конкретно. Изначально она называлась «It’s Beautiful», где вместо «give us a smile» говорилось «it’s beautiful». Мне понравилась мелодия и то, как она развивалась, но потом я подумал, что песня недостаточно сильная. И я начал писать слова и представил, как кто-то постарше говорит кому-то помоложе – знаешь, всё не так уж плохо, улыбнись нам, как бы там ни было, ты это переживешь, ты это преодолеешь. Это было больше похоже на разговор с кем-то, кто, возможно, потерял бойфренда или кого-то еще. Вот о чем изначально была эта песня, и именно так я ее написал. Когда я ее записывал, всё было также, притом, что это будет одна из первых песен на альбоме. Затем я решил сделать её только акустически для Facebook, и она начала получать отклик. Когда я получил ответы и увидел комментарии к этой песне, я понял, что люди подразумевают настоящий момент – улыбнись нам, скоро все закончится, всё не так уж плохо и все такое. Изначально она была написана не по этой причине, но приобрела совсем другое значение. Кроме неё, я исполнил еще одну песню с этого альбома под названием «Hey Mr.Musicman».
Это то, о чем я собирался спросить вас следующим. Я подумал, что это две песни, которые я недавно услышал от кого-либо, которые действительно дойдут до многих людей, не только ваших поклонников, но и поклонников музыки в целом.
Да, эта песня тоже вызвала много комментариев, связанных с текущей ситуацией. Но, опять же, я писал не про это, она была написана также в прошлом году. Я просто писал песню как-бы о себе, о музыканте, гитаристе: «Hey mister music man, play the song...»
Дело также в том, что музыка на самом деле является одним из мощных средств, и она действительно может помочь людям, которые переживают тяжелые времена – ментально, физически, эмоционально, финансово, да как угодно. Это тоже поможет. Должно быть, это потрясающее чувство, Крис, знать, что дар, которым вы всегда обладали, помогает людям.
Да, получать такого рода реакцию очень приятно. Я собирался записать еще несколько песен с альбома в акустическом варианте, но потом подумал, что не хочу выдавать все песни до выхода альбома. Есть еще несколько хороших песен, ну, на мой взгляд, все они хороши, песни на этом новом альбоме. Есть несколько других, которые выделяются на альбоме таким же образом. Так что я с нетерпением жду… Поэтому меня расстраивает то, что я не могу выпустить альбом в назначенный срок, потому что я жду, когда люди услышат этот новый материал.
Тем временем, я перебираю несколько своих старых песен, которые написал, но так и не выпустил в свое время. В последние несколько недель я перерыл кучу старых кассет и прочего и нашел несколько песен, и я думаю, что никогда не выпускал эти песни! И я только что сделал пару видео – нашел старые фотографии и т.п., смонтировал из них видеоролики, которое я собираюсь выложить на YouTube в течение следующих нескольких недель, чтобы люди могли их увидеть. Некоторые из этих песен из 90-х годов. Я приложил к ним небольшие видеоролики, которые сделал сам, просто для того, чтобы чем-то заняться. Так что они выйдут. Я пока не собираюсь больше выкладывать новый материал, потому что я хочу, чтобы мой альбом вышел в свет, и люди услышали его должным образом. А с конца ноября, я думаю, я буду делать что-то вживую на YouTube или Facebook, возможно с рождественской песней каждую неделю. Так что я собираюсь делать что-нибудь, чтобы люди видели, что я все еще жив...
Каким для вас был весь этот период? Если бы у вас не было своей музыки как способа творчески выразить то, что происходит в данный момент, как вы думаете, вам было бы не так легко пройти через то, что мы переживаем сейчас?
Совершенно верно. Я имею в виду, что мне повезло, что я могу сочинять музыку или делать что-то в этом роде, например, находить старые песни, которые я написал раньше, а затем делать видео и все такое. Мне повезло, что я могу делать такие вещи. Но даже при этом все еще сложно заполнять часы и дни. За последние несколько месяцев были моменты ... В смысле, я делал что-то, у меня часто бывали интервью и фотосессии, специальная телепрограмма в Германии к празднованию моего дня рождения, и я записывал кусочки музыки. Но было и много дней, когда я полагал, что у меня есть концерты, и они скоро состоятся, но затем мне звонил мой агент и говорил, что на данный момент они отложили это, а теперь отложили и это. И ты просто думаешь – ну надо же, опять... Я помню, когда впервые услышал об этом в начале, когда это всё начиналось в феврале-марте, мне позвонили и сказали, что апрельские концерты, которые я должен был играть, отменены. Я думал, что их просто отменят на месяц или около того ... Но время идет, похоже, что и сейчас ничего не будет происходить, а может быть даже и весной, я не знаю. Я думаю, это всех очень расстраивает, но с моей личной точки зрения, я не могу дождаться, чтобы вернуться и снова начать работать, да.
Думаете ли вы, что когда мир вернется в норму, когда бы это ни произошло, и вы сможете давать живые концерты и тому подобное, думаете ли вы, что ваши фанаты станут ценить их еще больше, учитывая столь долгое отсутствие каких-либо живых мероприятий? Как вы думаете, это будет что-то вроде обоюдного чувства – когда вы будете также взволнованы, что наконец-то снова выступаете вживую и делаете то, что любите, а ваши фанаты по всему миру будут очень рады, соскучившись по музыке от вас?
Да, я надеюсь, это будет тот случай, когда мы выйдем на сцену, и люди будут так рады видеть нас, что нам останется только улыбнуться и начать со стоячей овации. Это будет здорово. Но, знаете, я не считаю ничего само собой разумеющимся, я буду работать очень усердно и проведу достаточно репетиций с группой и т.д., чтобы убедиться, что мы снова действительно сыграны и сплочены. У меня есть группа музыкантов, которые работают со мной уже несколько лет. Это 5 человек плюс я, всего 6 человек на сцене. Но мы не играли вместе уже месяцы, месяцы и месяцы. Поэтому, прежде чем мы начнем что-либо делать, для меня главное – не принимать ничего как должное. Я должен хорошо порепетировать с группой, разучить новые песни, восстановить старые, сыграться и вернуться к нормальному состоянию, а затем продолжать играть. На самом деле, это похоже на футбол, когда вы не можете достаточно тренироваться. Поэтому вам нужно выйти на сцену, поиграть на ней, чтобы вернуться в ритм, словно сыграть настоящий футбольный матч. Вам нужно вернуться в колею, прежде чем вы будете готовы к игре. Так что мы вернемся в обычный режим, приведемся в порядок, и если публике, наконец, будет разрешено вернуться, и люди оценят тот факт, что они снова могут посещать концерты, то, надеюсь, это будет изумительное и фантастическое событие.
Стоит упомянуть ваших фанов, я имею в виду особую группу людей, которые следуют за вами, куда бы вы ни поехали, и покупают все, что вы выпускаете, и тому подобное. Безусловно, у вас прибавляются поклонники и более молодого возраста, но у вас также есть давняя группа преданных фанов, поддерживающих вас еще со времен Smokie. Насколько приятно, с вашей точки зрения, иметь возможность взглянуть в толпу и увидеть такое сочетание старого и нового?
Да, это важно. Я имею в виду, что действительно важно, будучи в этом музыкальном бизнесе, развивать то, что называется фан-базой, группой поддержки, которая состоит из ваших преданных поклонников, фанатов, которые всегда будут приходить, чтобы увидеть вас. Это действительно важно, и здорово, что у меня это есть. Да, я часто выглядываю со сцены и вижу много знакомых мне лиц. Довольно часто они приходят на каждый концерт, если я езжу в туре, как например, в многонедельных турах по Германии. И довольно часто, вечер за вечером, вы можете видеть 20-30-40-50 человек, которые приходят на каждое выступление. Так что это здорово. И также здорово видеть людей, которые раньше не приходили. Идея состоит в том, чтобы иметь базовую группу фанов, а затем каждый год привлекать к ней еще нескольких людей, это наилучший вариант.
Вы явно упомянули Германию. У вас давние связи с Германией, насчитывающие много лет. Насколько особенной является для вас эта аудитория или группа поддержки?
Ну, она замечательна. Я не знаю, почему Германия всегда была более крупным рынком и т.п., чем где-либо еще. Я никогда не знал, почему так получилось, но это произошло. Что само по себе было здорово, я имею в виду, что Германия всегда была для меня действительно особенным рынком. В моей карьере были времена, когда Германия была единственным местом, где продавались мои записи. Так что это было очень важно. Я бы не хотел играть только в Германии, в том смысле, что я рад играть повсюду, но Германия – очень важное место, и так было всегда с самого первого хита, так что я благодарен ей за это.
Мы поговорили обо всем, что вы делали в своей карьере, но если бы вы могли вернуться и поговорить с молодым собой сейчас, имея за плечами свой опыт и тому подобное, какой совет вы дали бы молодому себе по поводу будущего и пути, по которому вы шли?
Знаете, я мог бы сказать себе несколько вещей. Наверное что-то вроде – не переживай так сильно, не воспринимай всё так остро, потому что, на самом деле, это же не ядерная физика. Если ты занимаешься этим долгое время, находишься на сцене и все такое, то тебе не нужно этого бояться. Аудитория любит тебя в любом случае, поэтому они и пришли, они хотят, чтобы ты сделал это хорошо. И я думаю, что в молодости я всегда был немного более встревоженным, обеспокоенным, чем был бы сегодня. Кроме этого, есть еще кое-что, например, некоторые пластинки, которые я бы не стал записывать.
Да неужели?
Да, в конце 90-х - начале 2000-х я сделал несколько записей, которые мне совсем не нравятся. Так что я бы, вероятно, пропустил их и сказал бы себе: не делай эти альбомы. Кроме того, в конце 70-х у меня была возможность получить гораздо большую известность в Америке. Ведь меня долго упрашивали поехать в Америку, когда «Stumblin'In» стала там вторым номером в чартах, а я не хотел ехать. Это был момент в моей жизни, когда я действительно не хотел слишком много гастролировать и все такое, поэтому я отказался. Сюзи Кватро до сих пор говорит мне об этом каждый раз, когда я ее вижу. «Ты не хотел ехать в Америку» - «Нет, я не хотел ехать в Америку». Как бы там ни было. Так что сейчас я бы поехал, если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы сказал себе молодому – поезжай в Америку, посмотри, что произойдет! Но в то время я не испытывал такого желания.
Как появилась эта запись с Сюзи Кватро? Это было после того, как вы ушли из Smokie или собирались уйти?
Нет, тогда я еще был в Smokie. Мы получали награду от немецкого журнала «Bravo», я думаю, эта награда называлась «Отто», что-то вроде «Оскара». Итак, мы проходили эту церемонию награждения, получали «Золотой Отто» за что-то. Награждали и других людей, Бонни Тайлер и других известных поп-исполнителей того времени. Сюзи Кватро в тот период работала в Кельне с Майком Чапменом и своей группой, записывая альбом. Они взяли выходной и пришли поприветствовать всех, знаете ли. А потом после шоу была вечеринка, все немного выпивали. Выступала небольшая ангажированная группа. И, конечно же, по мере того, как продолжалась ночь, все взбирались на сцену поджемовать с этой маленькой группой. Я и Сюзи вышли и спели вместе какой-то рок-н-ролл, «Long Tall Sally» или какую-то из песен Литтл Ричарда, что-то в этом роде. И вот с этого всё и началось, потому что, когда мы вернулись и сели выпить, рядом был Майк, и он сказал, почему бы вам двоим не прийти и не записать вместе песню, пока мы работаем в студии. Я сказал, хорошо. Итак, я пошел в студию и сел там с ней и ее группой, и мы записали «Stumblin'In» и еще одну песню под названием «A Stranger With You», которая была би-сайдом. Записали их там и тогда, в Кельне, пока она была там, думаю, это заняло у нас 2-3 дня. Мы записали инструментал, а затем исполнили вокал фактически вживую, на одном микрофоне, мы оба пели в один микрофон. А потом вышла пластинка, и она стала большим хитом. Но я вернулся в Smokie и продолжал свои обычные гастроли и прочее еще 3-4 года, прежде чем покинул группу. Так что это была всего лишь одна вещь, сделанная мною вне группы, пока я был в Smokie, и она стала повсюду большим хитом.
Был ли это один из тех случаев, когда песня вышла очень быстро?
Да, это было действительно быстро. Это произошло в считанные дни. Как я уже сказал, думаю, мы были в студии 3-4 дня.
Пока я изучал вашу карьеру и прочее, я увидел, что вы также работали и с другими музыкантами, либо сочиняя для них, либо помогая в их записях. Это правда, что вы работали с Агнетой из знаменитых ABBA? Как это было?
Да, она была прекрасна. Я ее давно не видел, уверен, она до сих пор прекрасна. Она просто очень милый человек. Мы как бы немного знали про ABBA, так как были популярны в одно и то же время в 70-х. Время от времени мы сталкивались с ними, но плохо их знали. А потом нас попросили приехать и записать несколько гармоний на сольном альбоме Агнеты, который назывался «Wrap Your Arms Around Me». Мы просто приехали в Стокгольм, пришли в студию и спели кое-что на нескольких треках. На одном из треков я играл на гитаре. Это было очень весело, и она была очень любезна, что была рядом. Так что она была замечательна, и песни были хороши, и альбом был великолепен, и мы очень повеселились.
Я подумал, что и ваш, и голос Агнеты по-прежнему звучат почти так же, как и много лет назад, они по-прежнему звучат великолепно. В чем ваш секрет, может это из-за ритуала, который вы выполняете, или это просто чистая удача?
Нет, секрета нет.
Может быть, есть напиток, который вы пьете перед выходом на сцену, расслабляя голосовые связки или какие другие средства?
Перед выходом на сцену, я могу выпить пару виски, просто чтобы взбодрить себя перед тем. Я имею в виду, что выход на сцену немного напоминает поход на вечеринку. Знаете, когда ты собираешься на вечеринку и думаешь, хорошо, сейчас я начинаю готовиться, и наступает 6-7 часов, и ты начинаешь принимать душ, выбирать то, что собираешься надеть и все остальное. И ты доходишь до момента, когда думаешь – ах, да черт бы побрал эту проклятую вечеринку! Вот это самое чувство. И это похоже на то, когда ты в туре. Потому что ты провел в делах весь день, провел саундчек и все такое, а затем возвращаешься и начинаешь собираться, принимаешь душ и готовишь все остальное. И когда ты приезжаешь на концерт, ты думаешь – ох, я так устал, я уже не испытываю никакого желания, знаете ли, а который час, 7-8 часов, о боже… И это немного похоже на поход на вечеринку. И я думаю, что это хорошая идея, когда вы собираетесь на вечеринку – принять пару порций виски или что-то в этом роде. Расслабиться, создать настроение для вечеринки. А потом вы выходите на сцену, и у вас появляется желание это делать, знаете ли. Так что вот что я делаю перед выходом на сцену, но на мой голос это не оказывает никакого влияния. Касательно моего голоса, я пока что имею счастье (стучу по дереву) все еще быть способным петь почти так же, как в молодости. Так что на самом деле это просто везение, и я думаю, с Агнетой то же самое. У нее просто естественный голос, и она по-прежнему хорошо звучит. Я имею в виду, что однажды мы оба, через 20-30 лет, вероятно, больше не сможем этого делать. Но пока мы можем.
Я не знал, что вы также приложили руку к написанию музыки к рождественскому фильму «The Holiday». Так ли это?
Нет, и я не знаю этот фильм. (смеется)
Вчера вечером я просматривал вашу музыку и обнаружил, что песню, которую вы написали для него, я никогда раньше не слышал ...
Всё может быть. Порой они вставляют песни в фильм, а ты даже не знаешь об этом. Иногда это меня удивляет. Я смотрю фильм, а затем внезапно на заднем плане или где-то звучит песня Smokie или моя, и ты думаешь: ой, а я и не знал, что это было в этом фильме. Несколько лет назад я помню, смотрел фильм с Шер под названием «The Mask», кажется. И был эпизод, где она была на кухне, работало радио, а в нем на заднем плане играла «Stumblin'In».
И каковы бывают ваши ощущения, когда вы такое обнаруживаете?
Это всегда странно. Такое случалось несколько раз. Был один фильм с Джоан Коллинз, назывался «The Stud». В эпизоде они были в клубе, и там играла «For A Few Dollars More» Smokie. И я подумал, я и не знал, что это звучало в этом фильме. Так что всегда немного удивляет, когда такое случается. Поэтому я не знаю, могло ли что-то быть в фильме «The Holiday». Не знаю, никогда не видел фильм.
И последние несколько вопросов. У вас такая блестящая долгая карьера. На самом деле не так много музыкантов, которые все еще актуальны и продолжают работать спустя 30-40 лет. Как вы думаете, в чем причина вашего творческого долголетия, помимо таланта и тому подобного?
Я думаю, это просто решимость продолжать делать то, что я действительно хочу делать. И мне повезло, что есть люди, которые все еще хотят приходить и видеть меня, и покупать мои записи так, чтобы я продолжал свое дело. Вот и все. И намерение делать новый альбом каждые пару лет, что я и стараюсь делать. Это сохраняет свежесть восприятия для меня и для фанов, которым я тоже нравлюсь. Я никогда не участвовал в этих шоу звезд прошлого. Вы знаете, многие люди идут и выступают в этих шоу ветеранов, просто играют в одной афише примерно из 6 человек, известных из 60-х и 70-х годов. Я участвовал в паре таких шоу в свое время, но в основном избегал их. Я не люблю это делать, так что это первый момент, на мой взгляд. Я просто продолжаю создавать новый материал, и он дает мне свежесть. И затем, как я уже сказал, мне посчастливилось иметь людей, которые все еще хотят слушать и покупать мои записи, правда, на некоторых территориях они больше не хотят. Пока мне есть для кого играть и для кого записывать пластинки, я могу продолжать. И таких людей как я довольно много, например, Бонни Тайлер такая же, я вижу ее время от времени.
Вы выступаете с Бонни Тайлер в совместных концертах в следующем году, не так ли?
Да, это должно было произойти в этом году, я думаю, было отложено 3 концерта. Я надеюсь, что они состоятся в следующем году.
И вы знаете Бонни некоторое время и раньше выступали с ней?
Я знаю Бонни примерно с 1978 года. Мы сталкивались друг с другом на протяжении многих лет на некоторых телешоу, концертах, фестивалях и т.д. Она прекрасный человек, и мы отлично с ней ладим. И ее муж Роберт тоже хороший парень. Так что мы просто знаем друг друга очень давно. Примерно в конце прошлого года мы выступали в совместном концерте, и билеты на него были распроданы почти сразу же, со мной и Бонни на одной афише. Очевидно, промоутер сказал – эге, ведь мы можем сделать такое еще. Поэтому я выступаю с ней еще, но делать это одно удовольствие.
Я написал песню, мы с Джеффом написали песню для ее последнего альбома, он вышел в начале года. Мы написали песню «Battle Of The Sexes», которую она исполнила с Родом Стюартом. Так что они сделали дуэт с Родом Стюартом с этой песней. Это было занятно. На самом деле я написал её, чтобы она спела дуэтом со мной, а она мне ответила: «Что ты подумаешь, если я сделаю это с Родом?» А я сказал: «А как же я?» – «О, я знаю, Крис, но ты представляешь, насколько большим это было бы, если бы я сделала это с Родом!» Я сказал, хорошо. Если Род хочет это сделать, дерзай. И Род действительно захотел это сделать, и они записали её. И это здорово, и она отличная девушка, да.
За свою сольную карьеру вы выступали со множеством людей. Но есть ли кто-нибудь из нынешнего поколения музыкантов или из прошлой эпохи, с которым вам нравилось выступать или вы хотели бы выступить?
Из нынешнего поколения, я думаю, было бы хорошо спеть дуэтом с любым, кто замечательно поёт. С кем-нибудь вроде Адель или Леоны Льюис, с кем-нибудь вроде этого. Но будут ли соответствовать наши голоса, я не знаю. Но они, вероятно, не захотели бы этого делать, они из другого поколения и не захотели бы делать это с кем-то моего возраста. Но, всякое бывает. А из прошлого – это было бы много людей, много, знаете ли. Джон Леннон, Элвис ...
У вас был любимый битл в юности?
Ну, это менялось в зависимости от того, сколько мне было лет. В целом я всех их очень люблю. Джона Леннона и Пола Маккартни, потому что они написали эти замечательные песни, но в конце концов мне полюбился Джордж Харрисон со своим творчеством. И Ринго в любом случае великолепен. Я вообще был большим фанатом Битлз, поэтому они мне нравятся.
И наконец, где вас можно найти в Интернете?
Ну, я полагаю, есть моя страница в Facebook под названием «Chris Norman Official». Сайт www.chris-norman.co.uk . В моем Instagram, на моих страницах на YouTube, на большинстве этих платформ есть кое-что, связанное со мной. Думаю, если вы наберете «Chris Norman» в Google, вы найдете все эти разные вещи.
Великолепно. Спасибо, что уделили время, Крис!
* * *
Запись и обработка интервью - www.chris-norman.ru.
Copyright © 2021 www.chris-norman.ru
Перепечатка материалов в целом или частичном виде может осуществляться лишь с разрешения редакции сайта. Нарушители будут наказаны в соответствии с законом об авторском праве.
Предлагаем вашему вниманию текстовую версию интервью Криса Нормана для интернет-радиостанции "The Jack & Jordan Show", взятое в ноябре 2020 года по телефону. Вы можете прослушать оригинал аудиозаписи здесь.
* * *
Добро пожаловать на шоу. Сегодняшний гость – Крис Норман! Как дела, Крис?
Здравствуйте! Я в порядке, спасибо.
Итак, каким же был этот безумный год для вас, ведь очевидно, что он был тяжелым для музыкантов повсюду, не так ли?
Да, это трудное время, я имею в виду не только для музыкантов, я думаю, это трудное время для всех. С моей точки зрения, это было довольно нелегко, потому что это был год моего 70-летия. У нас было запланировано много всего: мы должны были поехать в тур, мы собирались снять документальный фильм, который пришлось отложить, множество концертов - около пятидесяти концертов, которые я предполагал отыграть в этом году, все были отложены на следующий год, надеюсь. Вы знаете, я только что закончил работу над альбомом, и мы предполагали, что он уже должен был бы выйти, но и этого теперь тоже нужно дожидаться. Одним словом, всё сложно, потому что все нужно откладывать, и пока мы ждем, когда все вернется в норму.
Это самый долгий период в вашей карьере, когда вы не выступали живьем?
Нет, это не самое долгое время. На самом деле, примерно в конце 80-х я решил прекратить гастролировать совсем, поэтому с 1988 по 1994 год я практически нигде не играл. Я вообще не гастролировал, просто записывался. Я участвовал в рекламных поездках, телешоу и тому подобном, но не играл концертов, потому что решил взять паузу. Так что 6 лет я фактически не выступал вживую. Но с 1994 года я практически не останавливался, с тех пор я выступаю вживую и гастролирую. Так что сейчас это самый долгий период бездействия за целую вечность.
Но этот год в любом случае был особенным, т.к. у меня было много вещей, которые уже были заранее запланированы или забронированы, и мне пришлось их отложить. Театры закрывались, фестивали отменяли и все такое… Так что да, это действительно тяжелый период. Я пытаюсь быть требовательным к себе, занятым, немного сочиняя, немного записывая, немного того и сего, но это не то же самое, когда вы по-настоящему живете, выступая перед публикой.
У вас такая блестящая карьера. Что до сих пор, несмотря на все ваши достижения, сохраняет в вас жажду и мотивацию продолжать сочинять, записывать и тому подобное?
Ну, музыка была моей жизнью с 15-16 лет, а в 17 лет я стал полупрофессионалом в музыкальном бизнесе. Так что это была моя жизнь все это время. На самом деле, я бы не знал, что и делать, если бы не занимался этим. Я бы не хотел останавливаться, потому что для меня нет ничего лучше, чем играть перед живой аудиторией. Нет ничего лучше, чем записывать новый альбом и пойти в студию. Мне нравится отправляться в студию каждые пару лет и снова начинать собирать все кусочки вместе, чтобы выпустить новый альбом, поэтому, когда я гастролирую, у меня всегда есть какой-то актуальный материал, а также старые вещи, которые я играю на протяжении всей своей карьеры. Когда я езжу в туры, я играю множество песен из 70-х, но я также играю и песни других лет. Обычно накануне тура я всегда выпускаю новый альбом, так чтобы у меня был и совершенно новый материал. И пока он у меня есть, это сохраняет для меня свежесть в работе. Так что я люблю свое дело. Я не очень люблю путешествовать, но это часть работы, от этого никуда не деться. Но кроме путешествий, сама идея – играть перед живой аудиторией, выпускать новый альбом и тому подобное – это то, чем я занимаюсь с 17 лет. Так что это большое дело.
Крис, я читал, что до Smokie, будучи подростком, вы были в нескольких маленьких группах. И тогда вы познакомились с Аланом и Терри, которые позже стали вашими друзьями. Это правда, что вы встретили их в школе в Брэдфорде?
Да, Алан, Терри и я, мы все ходили в среднюю школу под названием St.Bedes Grammar School в Брэдфорде, и там мы встретились. Я знал их с 11 или 12 лет. С Аланом Силсоном мы впервые сошлись, когда нам было 14-15 лет, у нас обоих появились гитары, я думаю, на Рождество, в 1964 или 1965 году. Так мы начали собираться вместе, играть разные песни и показывать друг другу аккорды и какие-то новые вещи, которые мы узнавали. Фактически, все те маленькие группы, в которых я был вначале – это всегда были я и Алан. Мы всегда пытались найти людей, с которыми мы могли бы играть, которые были бы такими же, как мы – того же возраста, того же уровня, какой бы он ни был в то время. А потом, чуть позже, к этому подключился Терри, и именно так Smokie развилась из тех ранних групп.
И с того момента, с тех пор, как вы познакомились с этими ребятами, стало ли это навсегда вашей устоявшейся амбицией, превратилось ли из хобби в «это то, чем я сейчас собираюсь заниматься всю свою жизнь»?
Да, я думаю, это началось с того, что, знаете, когда я был ребенком, я всегда хотел быть как Элвис Пресли, или Клифф Ричард, или The Shadows, или что-то в этом роде. А потом, когда появились The Beatles, это стало своего рода мечтой – стать еще одной группой, такой как The Beatles. Поэтому, когда мы начинали играть профессионально, мы всегда верили, что если мы будем продолжать работать и будем становиться всё лучше и лучше, то однажды мы добьемся успеха. Так что это всегда было амбициями и мечтой, и мы всегда верили, что однажды сделаем это. Хотя много раз это казалось невозможным. В конце концов нам повезло – в середине 1975 года у нас появился первый большой хит. А потом все продолжилось дальше.
Что касается вашего времени в Smokie, то как это было? Потому что по моим представлениям, это должен был быть совершенно безумный, чудесный период времени.
То, чего мы всегда хотели, стало реальностью. Мы хотели иметь хит, мы хотели попасть на «Top Of The Pops», мы хотели играть на больших стадионах, аренах и т.п. И мы в итоге всего этого добились. Но когда это случилось впервые, это была фантастика. Я помню, как ехал в маленьком Mini, который у меня был в 1975 году, как включил радио и услышал наш первый хит «If You Think You Know Know How To Love Me» в программе «Pick Of The Pops». И это было потрясающе, т.к. мы поняли, что сделали это. Ну, когда такое случается, вы еще не понимаете, что это не может длиться вечно, знаете ли. Но у всех бывают взлеты и падения, и через какое-то время, примерно через 5 лет, событий стало не так много, а потом наступил период, когда ничего не происходило. Затем я начал сольную карьеру. Но это было прекрасное ощущение, потому что мы все равно были друзьями. Были я, Алан и Терри, и вначале у нас был парень по имени Рон Келли, который ушел за пару лет до того, как у нас появился первый хит. Затем к нам присоединился Пит Спенсер в качестве нового барабанщика. И вдруг, примерно через 2 года после того, как он присоединился к нам, у нас начали появляться хиты. Как вы говорите, это было фантастическое время, потому что все вместе мы были друзьями и действительно жили мечтой.
Очевидно, в те дни вы были популярны, вы были одной из самых популярных групп в мире. Но что касается вашей карьеры в те годы в Smokie, думаете ли вы, оглядываясь назад – если бы я делал все это снова, то я бы не сказал «да» тому или не стал бы делать этого?
Трудно вернуться назад и думать – эх, я бы не сделал того или этого. Потому что, оглядываясь назад, вы думаете – ну, может быть, я и не хотел этого делать, но это было успешным, так что, вероятно, без этого я бы не был там, где я сейчас. Например, «Living Next Door To Alice» – мы действительно не хотели выпускать её. Я имею в виду, что это повело нас в ином направлении, не туда, где мы собирались быть, потому что это была песня слишком сентиментального типа. Но в итоге были проданы миллионы пластинок, песня была номером 1 во всем мире, за исключением Англии, где она была номером 5. Она была номером 1 во всей Европе, она имела большой успех в Южной Африке, Австралии, попала в чарты в Америке. Так что это была песня, которую мы хотя и не хотели выпускать, но в итоге, если оценить ее прошлое сейчас, то ведь она имела большой успех. Может быть эта вещь повела нас в несколько ином направлении, чем мы предполагали. Так что все нормально, в конце концов, это сработало, и мы там, где мы есть.
А как вы думаете, почему из всех песен, из всех пластинок, которые вы выпустили за всю свою карьеру, почему «Living Next Door To Alice» сумела стать легендарной среди всех возрастов?
Новые Smokie, как я называю ребят, что выступают сейчас как Smokie, с Терри в составе, они перезаписали эту песню в 90-х. Они сделали комедийную версию с ругательными словами. И это как-бы вновь открыло эту песню, и люди также помнят эту версию. Я не имел к этому никакого отношения. Но это помогло продлить жизнь песне. Так что, возможно, это одна из причин, почему люди помнят её. И кроме того, изначально песня вышла в свет на Рождество, мы записали и выпустили ее в 1976 году на Рождество, и в рождественский период она стала большим хитом. И это было что-то вроде дружеской, счастливой рождественской песни, в ней есть такое ощущение. Так что, может быть, это другая причина, я не знаю. Знаете, у нас были и другие записи, которые стали хитами, и которые я предпочитаю больше, но эта песня, вероятно, была продана в большем количестве экземпляров, чем любая другая.
И последнее об этой песне. Была ли она о какой-то конкретной Алисе, основанная на том, кого вы знали в то время, или это исходило полностью из вашего творческого стиля написания песен?
Мы не писали эту песню, ее написали Майк Чапмен и Никки Чинн. Собственно, Майк Чапмен был нашим продюсером, и когда однажды мы были в студии, он сказал, почему бы нам не записать это, и сыграл эту песню. Мы сказали, что это не совсем то, что мы хотели бы делать. Это слишком «кантри» или что-то в этом роде. И он сказал, почему бы нам просто не включить её в альбом для Америки, потому что она может очень хорошо себя проявить в чартах кантри-музыки, и мы не будем включать её в альбом для кого-либо еще. Мы сказали, хорошо, мы это сделаем. А потом, когда мы вернулись с сессии – в те дни мы записывались в Лос-Анджелесе – когда мы вернулись в Англию, то Микки Мост, глава звукозаписывающей компании RAK Records, с которой у нас был контракт, сказал, что это будет наш следующий сингл. Мы запротестовали – нет-нет, мы записали это не для этого, мы записали это только для Америки. А он говорил – мы считаем, что здесь это будет большой хит. А потом все другие страны и территории, такие как Германия, Скандинавия, все, решили выпустить его в качестве сингла. Так что нам пришлось уступить, мы должны были смириться с этим, и оказалось, что он был прав, это стало большим хитом. Но это действительно изменило восприятие нашей группы у людей. На самом деле ведь предполагалось, что песня должна появиться только в Америке на рынке кантри-музыки. Но, как я уже сказал, это случилось. Долгое время мне не нравилось исполнять эту песню, но теперь я играю её, и публика её любит. Так что, в конце концов, если вы выходите на сцену и можете сыграть песню, от которой люди в восторге, то это мне нравится. Её исполнение позволяет мне чувствовать себя гораздо увереннее, и теперь я привык играть её, так что всё нормально. Главное – стараться сделать так, чтобы она звучала как можно ближе к оригинальному звучанию, что я и делаю, когда играю ее вживую. И мы не исполняем этих матерных строчек в середине.
Каковы были ваши мысли об этой версии, когда она вышла?
Ну, я услышал эту версию еще до того, как ее записали новые Smokie. В Голландии была продюсерская компания Gompie, и они были первыми, кто перезаписал это в 90-х. И у них был этот кусочек ругани в середине каждого припева. Я услышал это и подумал: ну что ж, кто-то другой делает из этого новую песню, ничего страшного, это не имеет ко мне отношения. Но когда Smokie перезаписали её, мне это действительно не понравилось, я думал, что им не следовало этого делать, им надо было оставить это в покое. Но они сделали, и это то, что есть.
Мы еще не затронули ни одного слоя из вашей ранней жизни до того, как вы попали в Smokie. Где вы выросли? Было ли это на севере Англии?
Да, я родился в Редкаре, что в Северном Йоркшире, сейчас это Кливленд. Раньше этого не было, Кливленда, это был просто Северный Йоркшир. Это всего лишь маленький приморский городок. Там жили мои бабушка и дедушка. Мои мама и папа были в шоу-бизнесе, поэтому они много гастролировали, выступали на сцене и все такое. Моя мама вернулась в Редкар, чтобы родить меня в доме бабушки и дедушки. Итак, я родился в Редкаре. Первые 4 года жизни меня воспитывали бабушка и дедушка, потому что мама и папа часто были на гастролях. А потом мы стали переезжать по всей Англии. Мы с мамой и папой жили в Брэдфорде, где я провел большую часть своего периода становления, семья моей матери была родом из Брэдфорда. Итак, мы жили в Брэдфорде, мы жили в Лутоне, в Хартфордшире, мы жили в Ноттингеме – мы жили повсюду. Но когда мне было 11 или 12, мы вернулись в Брэдфорд, и я остался там и пошел в среднюю школу, где встретил Алана и Терри. Так что я чувствую себя человеком Брэдфорда, потому что там я провел годы своего становления, подростковые годы, которые все прошли в Брэдфорде. Но я с Севера, да, из Северного Йоркшира, а затем из Западного Йоркшира.
Говоря о людях с Севера, как вы думаете, люди там намного более ориентированы на общину, более привержены деревенским традициям?
Да, я думаю, что люди на Севере в любом случае более дружелюбны. Сейчас я живу на острове Мэн, но довольно часто возвращаюсь в Йоркшир. Люди там самые дружелюбные на свете, а я объездил весь свет. На самом деле, на мой взгляд, такой открытости и дружелюбия нет нигде, кроме Йоркшира. И они действительно не в меру любопытные!
Я читал, что ваша семья, ваша родословная в значительной степени принадлежала к шоу-бизнесу Брэдфорда. Вы из третьего поколения в своей семье, который занялся этим делом. Каково это, иметь родителей, бабушку и дедушку, вовлеченных в свое время в разные аспекты шоу-бизнеса?
В детстве я был очень застенчивым, поэтому я никогда не представлял себя в шоу-бизнесе. Когда я родился, мои дедушка и бабушка уже давно оставили эту работу. Мои мама и папа все еще этим занимались. Но это была другая ветвь шоу-бизнеса, не та, которой я в итоге занялся, это было что-то вроде песни и танца. Я помню, как они хотели, чтобы я выучился чечетке, когда был маленьким ребенком, и пытались учить. Но я не хотел этого, просто меня это не интересовало. Но очевидно, что музыкальность семьи очень повлияла на меня. Я всегда вспоминаю наши большие импровизированные концерты, где каждый пел свои старые песни. Дедушка с папой всегда делали гармонию. Так что я был окружен этим. Я всегда мог сам петь гармонии, может быть, из-за этого опыта или, может быть, потому, что это просто в моих генах, я не знаю. Так что да, это влияло на меня даже в то время, когда я, вероятно, и не знал об этом. Но единственное, что действительно побудило меня самому пойти в шоу-бизнес – это рок-н-ролл и The Beatles. Это то, что поразило мое воображение и заставило меня захотеть участвовать в этом. По правде, я не думал, что работа в группе – это из области шоу-бизнеса, я просто думал, что рок-н-ролл – это совсем другое. Но когда ты занимаешься этим столько же, сколько я, то конечно же это шоу-бизнес, потому что ты доходишь до момента, когда продолжаешь работать и стараешься приложить все силы, чтобы сделать хорошее шоу для людей, которые приходят на это посмотреть. Так что на самом деле, это то же самое. Но когда я был ребенком, я никогда не думал, что когда-нибудь буду в нем, и, вероятно, никто не думал, потому что в детстве я был очень застенчивым.
А когда вы научились играть на гитаре, в 7-8 лет, вывело ли это вас из своей оболочки и помогло ли преодолеть застенчивость?
На самом деле, я не научился играть на гитаре в 7-8 лет. Мне купили небольшую подержанную гитару, но я не научился на ней играть, потому что не знал, как научиться, и никто рядом ничего не знал об игре на гитаре. Так что, когда мне было 7-8 лет, я просто перебирал струны, пока мне не надоело, и затем гитару положили на чердак. Когда мне было около 13 лет, у меня появилась гитара и с ней книга аккордов, и тогда я начал учиться играть на ней, учиться настраивать ее. С тех пор я начал играть на гитаре. Но до этого я уже начал выходить из своей замкнутости, потому что, думаю, когда мне было около 10-11 лет, я начал играть в футбол за школьную футбольную команду. Мы тогда жили в одном месте немного дольше, чем обычно, около 2 лет, что для нас было долгим сроком. И за эти 2 года я как бы начал выходить из своей оболочки – играть в футбол за команду, дружить с людьми и заводить друзей. Так что к 11 годам я стал не так стесняться и стал более общительным. А потом, через пару лет, я действительно начал играть на гитаре.
Было ли это примерно в то время, когда вы начали делать записи, приведшие позже к некоторым из ваших первых песен, или это пришло позже?
Вообще говоря, я написал свою первую песню, когда мне было около 10 лет. Она называлась «Dream Girl». Я написал ее с моей двоюродной сестрой Тиной, мы вместе сочинили мелодию и несколько слов для этой песни. Думаю, это была первая песня, которую я написал. А чуть позже я написал еще одну. Но на самом деле я не считал себя… Знаете, в то время и в таком возрасте ты все равно не мог представлять себя автором песен, никто так не думал. Даже когда The Beatles впервые вышли на сцену в 1962-63 годах, было много пожилых людей, старшее поколение, которые думали, что их песни написал кто-то другой, и они просто подписывали это своими именами. Они не верили, что такие молодые люди могут писать песни. Так что я об этом не думал. Я действительно не начал вновь писать песни как следует, вероятно, пока мне не исполнилось двадцать лет. Тогда я начал немного сочинять. Но вообще я не научился толком писать песни, пока мне не исполнилось 23-24 года.
После того как вы справились с написанием своих первых хитов, стало ли вам все это даваться легко, или вам приходилось тратить много времени на создание этих действительно замечательных песен, которые впоследствии стали шедеврами?
Я многому научился у Майка Чапмена, находясь с ним в студии. Так, мы писали песню, я показывал ее Майку Чапмену, и тогда он говорил: да, это довольно неплохо, но в середине что-то разваливается, вам нужно над этим поработать. Так он давал нам такие маленькие подсказки, и мы уходили работать, я писал вместе с Питом, барабанщиком Питом Спенсером. Мы уходим и пытаемся проработать середину или припев, или что-то еще. Так что я должен отдать ему должное за то, что он в своем роде показал нам как писать песни, помогая нам в этом, ведь он был отличным автором песен.
А потом, когда вы начинаете писать песни, вы просто садитесь с гитарой или за пианино, что угодно, занимаетесь, возитесь, и надеетесь на то, что приходит из ниоткуда. Лучшие песни всегда те, что приходят из ниоткуда. Вы не знаете, почему вы их написали, вы не знаете, откуда они пришли, вам кажется, что вы слышали их раньше, это происходит как-то спонтанно. Так что лучшие песни на самом деле появляются спонтанно и из ниоткуда. А затем, когда у вас появляется идея песни, вы тратите время, чтобы развить её, написать слова и куда-нибудь её вывести. И это то, чем я занимаюсь и теперь, по сей день, делаю то же самое. Я могу целую вечность сидеть, играя на гитаре или на чем-то еще. И что-то придумать, но это будет не очень хорошо. А потом, на другой день, я могу взять гитару и просто сразу начать что-то петь, и думаю – а это неплохо, откуда это взялось? Так что, знаете, это отчасти техника, немного таланта и много удачи, я так думаю. И я думаю, что то же самое со всеми элементами музыкального бизнеса – это часть таланта, часть удачи.
А в ваши молодые годы, на этапе вашей карьеры до Smokie, был ли кто-то из членов семьи или друзей, кто действительно придал вам уверенности в своих силах?
Нет, на самом деле этого никто не делал. Мои родители, хотя и были в шоу-бизнесе, на самом деле полагали, что играть в группе как делал я, это не то же самое, что делали они. Я помню, как моя мама говорила, когда мне было чуть больше 20-ти: знаешь, ты не зарабатываешь достаточно денег, пора расстаться со сценой и найти себе настоящую работу. Так что они на самом деле не поддерживали меня, говоря: давай, дерзай, у тебя получится. Нет, на самом деле это было не так. Мы просто прогрессировали. С каждым годом мы играли всё большие концерты, всё лучшие концерты, становились лучше сами, лучше работали технически, улучшали гитары и оборудование, лучше играли, лучше пели. Мы просто как-бы росли. Когда вы так растете, и аудитория начинает демонстрировать, что ей это нравится – это именно то, что вас воодушевляет. Вы доходите до момента, когда думаете – а мы должно быть довольно хороши, нас сейчас очень неплохо принимают. И вы сами можете слышать, что вы становитесь лучше. Вы думаете, что если будете продолжать в том же духе, то в итоге добьетесь успеха. И с нами много чего случалось. За годы до того, как у нас появился первый хит, мы играли на радиошоу и т.п., мы проходили прослушивания и затем выступали на Radio 1, мы выступали в 2-3 телешоу, небольших, но все же. То есть, мы знали, что кто-то видит в нас что-то, чтобы ставить нас на телевидение, ставить на радио. Наши первые записи вышли в начале 70-х, ни одна из них не была хитом, но у нас было 4-5 синглов до того, как у нас появился хит. Мы знали, что звукозаписывающие компании считают, что мы достаточно хороши, чтобы подписать с нами контракт. Я думаю, это то, что дает вам толчок и воодушевление продолжать идти вперед.
Когда вы только начинали заниматься этим делом, первых прорывов вы добились в Smokie. Как вы думаете, оглядываясь назад, когда было легче попасть в музыкальный бизнес, тогда или сейчас?
Я думаю, что в каком-то смысле и тогда и сейчас. Тогда было сложно попасть в музыкальный бизнес, добиться прорыва. Но было легче находить места для выступлений, а сейчас нет стольких площадок, как было тогда, когда я начинал в 60-х и начале 70-х. Было много мест, вы могли играть в танцевальных залах, вы могли играть в пабах, вы могли играть в клубах, вы могли играть повсюду. У молодых людей сейчас нет такой возможности для старта. Но опять же, у нас не было Интернета, знаете ли, у нас не было YouTube, у нас не было Facebook, всего того, где вы можете размещать свои песни сейчас, и намного больше людей сразу же могут увидеть все это. Так что нам пришлось делать это немного по-другому, и, на мой взгляд, это был лучший путь. Потому что мы постоянно учились, мы играли во всех этих клубах, пабах и танцевальных залах, и каждый раз, когда мы где-то играли, мы чему-то учились, так что мы становились лучше. В наше время люди должны взять то, что у них получилось, сделать что-то вроде домашнего видео или чего-то подобного, загрузить его на YouTube и надеяться, что это понравится людям. Но у них нет возможности постепенно расти вместе с этим, пока они не достигнут определенного успеха, а потом им вдруг приходится делать все те вещи, к которым они не готовы. И все они идут на шоу талантов. В свои 20 лет я бы очень не хотел идти на шоу вроде «X-Factor» или «The Voice» и т.п., потому что я не был готов к этому. У меня не было бы уверенности, я бы слишком нервничал. Меня поражает, как некоторые из этих людей выходят на сцену и начинают петь перед публикой. Кто-то из них раньше совсем этого не делал, кто-то немного делал, а некоторые выступали ранее только в узком кругу. И быть способным это сделать, я думаю, требует много мужества. Так что это другой мир. Площадок для выступлений не так уж и много, но зато есть разные каналы для представления вашей музыки, которых у нас не было. Так что это своего рода баланс, я думаю, что это было сложно тогда, и, вероятно, сложно сейчас.
Очевидно, что теперь людям стало намного проще распространять свою музыку с этими многочисленными интернет-платформами. Некоторые из известных сегодня поп-звезд начинали на YouTube, когда им было 14-15 лет. Но в их жизни никогда не было периода, когда им приходилось бы пахать, находиться в неясности, безвестности, и, как вы говорите, работать по пабам, клубам и подобным заведениям, которые являются своего рода опытным полигоном, не так ли? Они вдруг оказались в центре внимания почти в одночасье. Мне просто интересно, если бы такое случилось с вами сейчас, как бы вы с этим справились? Потому что у вас был период в жизни, когда вы могли развивать свой собственный стиль и сочинение песен. Я просто думаю, с точки зрения фана, что когда вы оказались в Smokie в возрасте 20-25 лет, вы могли быть более готовы морально и физически к требованиям славы и бизнеса.
Да, безусловно. И с моей точки зрения, я рад, что начал именно тогда, когда начал, и прошел через все эти вещи, чтобы добиться чего-то. Я бы предпочел сыграть в каком-нибудь пабе для 50-100 человек и потерпеть неудачу, знаете ли, играть не очень хорошо, или делать ошибки. Я лучше сделаю это там, чем по национальному телевидению. Так что это определенно помогает и помогло мне, я думаю, иметь то, что вы назвали испытательным полигоном, чтобы иметь возможность развиваться и действительно учиться на своих ошибках. В то время как сегодня это намного сложнее, нужно просто внезапно запрыгнуть. Но, с другой стороны, иногда можно достичь успеха почти мгновенно, если вы пойдете на одно из этих шоу и добьетесь успеха. Это происходит очень быстро, тогда как у нас это заняло несколько лет. С другой стороны, порой некоторые из них не задерживаются надолго, лишь немногие остаются. В большинстве случаев они вспыхивают, они проявляют себя, они выигрывают шоу, подобное «X-Factor», у них выходит альбом, и довольно часто вы потом едва ли услышите о них вновь. Так что сейчас непростое время, но оно совершенно другое, знаете ли.
Исходя из этого, считаете ли вы, что сейчас, в новом мире шоу талантов и всего подобного, в чем мы живем, людям так важно продолжать? Как вы думаете, сейчас люди идут на эти шоу с мыслью – я хочу быть знаменитым, это все, что я хочу, и я хочу денег, в то время как, судя по вашей карьере, у вас в первую очередь речь шла о музыке?
Я тоже хотел сразу стать знаменитым. В том смысле, что в то время, если бы кто-то дал мне шанс немедленно стать знаменитым, я бы сказал: «Да, пожалуйста». Но, по прошествии времени, я рад, что этого не произошло. Наша первая пластинка вышла, когда мне было 19 лет, она называлась «Light Of Love», и в то время мы были в группе под названием Kindness. Пластинка разошлась тиражом 300 копий и сошла на нет. И мы были очень разочарованы, потому что хотели, чтобы она стала хитом. Но теперь я рад, что этого не случилось. Так как, если бы это был хит, мы, вероятно, не продержались бы после этого очень долго, потому что мы еще не были готовы к этому. И, возможно, мы бы немного зазнались, думая: «Эй, мы же поп-звезды». Потому что, когда тебе 18-19 лет, и ты внезапно становишься знаменитым, ты начинаешь в это верить, знаете ли. Но когда вы немного постарше, и у вас в багаже уже много разочарований и вещей, которые не случились, вы просто очень благодарны за то, что наконец прорвались. У вас есть ощущение, что вам повезло, и вы хорошо для этого поработали, но ведь это может продлиться недолго. Так что это немного другая ситуация. Я думаю, если вы сделаете это, когда вы еще очень молоды – вдруг начнете что-то делать, и внезапно у вас получится хит, я думаю, это повлияет на вас иначе. Так что одному Богу известно, кем бы я был, если бы со мной случилось все именно так. Если бы кто-нибудь предложил мне, я бы определенно принял это в то время, но, как я уже сказал, я рад, что на самом деле этого не произошло, потому что это дало мне возможность накопить мой опыт и осознать его в большей степени.
За вашу долгую карьеру, должно быть, было несколько моментов или историй, того, что живет в памяти, о конкретном концерте или конкретном периоде времени, когда вы оглядываетесь назад и думаете – да, это было потрясающе, или как мне повезло встретить этого парня, который был одним из моих кумиров. О каком моменте даже сейчас, после всего, чего вы достигли, вы все еще вспоминаете – как мне повезло, что я смог оказаться в этом месте или иметь навыки и талант, чтобы попасть туда-то, встретить кого-то или сыграть где-то?
Ну, у нас это происходило постепенно. У нас появился хит, затем он разошелся в других странах, а затем мы поехали выступать на ТВ и тому подобное в другие страны, потом у нас был еще один хит, затем еще один хит, и еще один хит и т.д. А потом мы гастролировали по разным частям света. Мы начинали играть для небольшой аудитории, например, для 500 человек, затем в следующий раз собрали тысячу, а затем еще немного больше, всё росло постепенно. Так что все эти моменты были особенными. Например, когда мы впервые осознали, что на самом деле играем стадионные туры, где каждый вечер собирается по 10-12 тысяч человек, знаете ли, это было нечто особенное. В первый раз мы обнаружили, что находимся в огромной арене, во время саундчека, и тут вдруг осознали – черт возьми, посмотрите, где мы играем, как мы до этого дошли! Это был важный момент. Также я всегда помню, как мы однажды играли в Вене. Перед нами было 15 тысяч человек, мы играли какую-то песню, не помню, что это было, и все зрители зажгли спички или зажигалки. Мы просто смотрели на все это, и я помню, как пригляделся и увидел эти 15 тысяч человек поверх этих маленьких мерцающих огоньков, охвативших все вокруг, и подумал, вау, это потрясающее зрелище, знаете ли, что они делают это для нас! Так что происходило много разных подобных вещей, которые были действительно особенными моментами, трудно выбрать какой-то один. Это множество вещей. Даже каждая сцена своего рода особенная вещь. А затем это, конечно же, встречи с людьми, с которыми мы отыграли много больших концертов и участвовали в больших телешоу. Разные люди. Я помню, однажды встретил Бинга Кросби на «Top Of The Pops». Для меня это было – вау, я действительно встретился с Бингом Кросби! А потом, знаете, вы встречаетесь с людьми, но ... Постепенно, чем известнее вы становитесь, тем больше понимаете, что слава не имеет такого большого значения. Так что, если кто-то мне скажет: «О, смотри, я раньше разговаривал с Дэвидом Боуи, вау!», то это было бы как ... ну, знаете, он Дэвид Боуи, он мне нравится, но ... он был просто парень, которому повезло, как и мне. На самом деле это то же самое. Вы привыкаете к этому и понимаете, что это не такое уж… это не делает вас исключительным человеком или кем-то еще. Так что я не думаю, что причислил бы встречу с кем-либо к особенным моментам. Я думаю, что главным для меня было постоянно прогрессировать, чтобы становиться все больше и известнее, играть в лучших местах, иметь большие хиты и продавать больше дисков. Именно это каждый раз было особенным. И всё происходило постепенно, это не было так, что мы заранее знали – это произойдет сейчас, а это в следующем году. Это происходило постепенно и всегда было для нас неожиданностью.
За все эти годы вы выпустили много прекрасных альбомов, как сольно, так и со Smokie. Есть ли такой, что является лично вами любимым и имеет для вас особое значение?
Для меня это всегда последний альбом, который я сделал, и я ведь только что закончил работу над альбомом. Знаете, потому что это новый альбом, и для меня он пока в новинку. Я только что записал альбом и снова работал вместе с Майком Чапменом, с которым не работал с 90-х. Мы просто встретились, и я отправился пожить к нему, в его квартиру. Сейчас он живет в Лондоне, но вообще-то последние лет 40 постоянно проживал в Америке. В последние годы он возвращается в Лондон. И мы отправились в студию, записали несколько новых песен. Я написал 7 песен, он написал 4, пару песен мы написали вместе, а потом пошли в студию и записали их. Для меня это самый волнующий альбом из всех, что я делал, но это всегда так бывает, когда я делаю новый альбом, потому что он еще свеж для меня. И всегда это мой любимый альбом.
Если же обратиться к временам Smokie, я думаю, что моим любимым альбомом наверное был «Bright Lights And Back Alleys», который, я полагаю, был нашим 4-м диском. Но опять же, есть вещи и на других альбомах, сделанных со Smokie, которые я считаю отличными песнями. Так что сложно сказать. Что касается моих собственных альбомов, то, как я уже сказал, мне всегда нравится последний из них.
Вы упомянули о своем новом альбоме, он уже вышел, не так ли?
Нет, еще не вышел. Он должен был выйти в октябре, он бы уже вышел, если бы не коронавирус. Он просто сидит и ждет релиза. Потому что, если вы выпускаете альбом посреди всего этого, вы не можете заниматься полноценным промоушеном, вы не можете ехать в тур, вы не можете продвигать альбом, совершая туры, вы не можете выступать на ТВ, вы не можете делать ничего. Так что нет смысла выкладывать это до тех пор, пока не появится некоторая ясность относительно того, когда я снова смогу заниматься промоушеном и прочим. Но альбом закончен, смикширован. Работа закончена в июне. Так что мы ждем, ждем. Альбом называется «Just A Man» и включает в себя 12 песен. И да, он замечательный, мне он нравится.
Отличается ли он стилистически от того, что вы делали раньше?
Я думаю, что все мои альбомы всегда содержат песни разных стилей. И невозможно сказать о каком-то альбоме: это рок-н-ролл, это блюз, или это баллады, или что-то еще. На них всегда сочетание песен, потому что я пишу песни именно так, я не пишу песни только одного типа. Я думаю, что для меня этот альбом особенный, потому что впервые за очень долгое время я работал с Майком Чапменом. Так что альбом имеет своего рода продюсерский привкус, который Майк привнес в работу. Я работал с разными музыкантами. Я использовал Джеффа Карлайна, гитариста из моей группы, который является моим другом и гитаристом в течение 25-26 лет. Кроме этого я использовал других музыкантов – басист был из группы Amy Winehouse, барабанщиком был парень, который играет с Elbow, был еще один гитарист по имени Ник. Звукоинженер был тоже иной, чем ранее – парень по имени Джон Мун, он также делал довольно много вещей Amy Winehouse. Так что все они разные люди, и я думаю, что когда работаешь с разными людьми, то всегда будет отличительный вкус из-за их вклада. Но это всегда будет звучать определенным образом, потому что песни обычно исходят от меня или на этот раз отчасти от меня, а отчасти от Майка Чапмена, что, опять же, как бы исторически похоже. И мой голос всегда один и тот же, это всегда обычное дело. Так что альбом звучит как мой, и это поп-рок-альбом, впрочем, как и почти все мои альбомы.
Вы говорили, как что-то делали в Instagram или Youtube. А недавно я увидел исполнение одной из ваших новых песен «Give Us A Smile», которая мне показалась просто прекрасной. Считаете ли вы также, что некоторые песни, которые вы исполняете на YouTube, притом, что происходит в мире в данный момент, приобретают совершенно новый смысл, идут вперед?
Ну да, они это делают. Я имею в виду «Give Us A Smile», я написал её в 2019 году, и это было совсем не о той ситуации, что мы имеем сейчас. Фактически, речь не шла ни о ком конкретно. Изначально она называлась «It’s Beautiful», где вместо «give us a smile» говорилось «it’s beautiful». Мне понравилась мелодия и то, как она развивалась, но потом я подумал, что песня недостаточно сильная. И я начал писать слова и представил, как кто-то постарше говорит кому-то помоложе – знаешь, всё не так уж плохо, улыбнись нам, как бы там ни было, ты это переживешь, ты это преодолеешь. Это было больше похоже на разговор с кем-то, кто, возможно, потерял бойфренда или кого-то еще. Вот о чем изначально была эта песня, и именно так я ее написал. Когда я ее записывал, всё было также, притом, что это будет одна из первых песен на альбоме. Затем я решил сделать её только акустически для Facebook, и она начала получать отклик. Когда я получил ответы и увидел комментарии к этой песне, я понял, что люди подразумевают настоящий момент – улыбнись нам, скоро все закончится, всё не так уж плохо и все такое. Изначально она была написана не по этой причине, но приобрела совсем другое значение. Кроме неё, я исполнил еще одну песню с этого альбома под названием «Hey Mr.Musicman».
Это то, о чем я собирался спросить вас следующим. Я подумал, что это две песни, которые я недавно услышал от кого-либо, которые действительно дойдут до многих людей, не только ваших поклонников, но и поклонников музыки в целом.
Да, эта песня тоже вызвала много комментариев, связанных с текущей ситуацией. Но, опять же, я писал не про это, она была написана также в прошлом году. Я просто писал песню как-бы о себе, о музыканте, гитаристе: «Hey mister music man, play the song...»
Дело также в том, что музыка на самом деле является одним из мощных средств, и она действительно может помочь людям, которые переживают тяжелые времена – ментально, физически, эмоционально, финансово, да как угодно. Это тоже поможет. Должно быть, это потрясающее чувство, Крис, знать, что дар, которым вы всегда обладали, помогает людям.
Да, получать такого рода реакцию очень приятно. Я собирался записать еще несколько песен с альбома в акустическом варианте, но потом подумал, что не хочу выдавать все песни до выхода альбома. Есть еще несколько хороших песен, ну, на мой взгляд, все они хороши, песни на этом новом альбоме. Есть несколько других, которые выделяются на альбоме таким же образом. Так что я с нетерпением жду… Поэтому меня расстраивает то, что я не могу выпустить альбом в назначенный срок, потому что я жду, когда люди услышат этот новый материал.
Тем временем, я перебираю несколько своих старых песен, которые написал, но так и не выпустил в свое время. В последние несколько недель я перерыл кучу старых кассет и прочего и нашел несколько песен, и я думаю, что никогда не выпускал эти песни! И я только что сделал пару видео – нашел старые фотографии и т.п., смонтировал из них видеоролики, которое я собираюсь выложить на YouTube в течение следующих нескольких недель, чтобы люди могли их увидеть. Некоторые из этих песен из 90-х годов. Я приложил к ним небольшие видеоролики, которые сделал сам, просто для того, чтобы чем-то заняться. Так что они выйдут. Я пока не собираюсь больше выкладывать новый материал, потому что я хочу, чтобы мой альбом вышел в свет, и люди услышали его должным образом. А с конца ноября, я думаю, я буду делать что-то вживую на YouTube или Facebook, возможно с рождественской песней каждую неделю. Так что я собираюсь делать что-нибудь, чтобы люди видели, что я все еще жив...
Каким для вас был весь этот период? Если бы у вас не было своей музыки как способа творчески выразить то, что происходит в данный момент, как вы думаете, вам было бы не так легко пройти через то, что мы переживаем сейчас?
Совершенно верно. Я имею в виду, что мне повезло, что я могу сочинять музыку или делать что-то в этом роде, например, находить старые песни, которые я написал раньше, а затем делать видео и все такое. Мне повезло, что я могу делать такие вещи. Но даже при этом все еще сложно заполнять часы и дни. За последние несколько месяцев были моменты ... В смысле, я делал что-то, у меня часто бывали интервью и фотосессии, специальная телепрограмма в Германии к празднованию моего дня рождения, и я записывал кусочки музыки. Но было и много дней, когда я полагал, что у меня есть концерты, и они скоро состоятся, но затем мне звонил мой агент и говорил, что на данный момент они отложили это, а теперь отложили и это. И ты просто думаешь – ну надо же, опять... Я помню, когда впервые услышал об этом в начале, когда это всё начиналось в феврале-марте, мне позвонили и сказали, что апрельские концерты, которые я должен был играть, отменены. Я думал, что их просто отменят на месяц или около того ... Но время идет, похоже, что и сейчас ничего не будет происходить, а может быть даже и весной, я не знаю. Я думаю, это всех очень расстраивает, но с моей личной точки зрения, я не могу дождаться, чтобы вернуться и снова начать работать, да.
Думаете ли вы, что когда мир вернется в норму, когда бы это ни произошло, и вы сможете давать живые концерты и тому подобное, думаете ли вы, что ваши фанаты станут ценить их еще больше, учитывая столь долгое отсутствие каких-либо живых мероприятий? Как вы думаете, это будет что-то вроде обоюдного чувства – когда вы будете также взволнованы, что наконец-то снова выступаете вживую и делаете то, что любите, а ваши фанаты по всему миру будут очень рады, соскучившись по музыке от вас?
Да, я надеюсь, это будет тот случай, когда мы выйдем на сцену, и люди будут так рады видеть нас, что нам останется только улыбнуться и начать со стоячей овации. Это будет здорово. Но, знаете, я не считаю ничего само собой разумеющимся, я буду работать очень усердно и проведу достаточно репетиций с группой и т.д., чтобы убедиться, что мы снова действительно сыграны и сплочены. У меня есть группа музыкантов, которые работают со мной уже несколько лет. Это 5 человек плюс я, всего 6 человек на сцене. Но мы не играли вместе уже месяцы, месяцы и месяцы. Поэтому, прежде чем мы начнем что-либо делать, для меня главное – не принимать ничего как должное. Я должен хорошо порепетировать с группой, разучить новые песни, восстановить старые, сыграться и вернуться к нормальному состоянию, а затем продолжать играть. На самом деле, это похоже на футбол, когда вы не можете достаточно тренироваться. Поэтому вам нужно выйти на сцену, поиграть на ней, чтобы вернуться в ритм, словно сыграть настоящий футбольный матч. Вам нужно вернуться в колею, прежде чем вы будете готовы к игре. Так что мы вернемся в обычный режим, приведемся в порядок, и если публике, наконец, будет разрешено вернуться, и люди оценят тот факт, что они снова могут посещать концерты, то, надеюсь, это будет изумительное и фантастическое событие.
Стоит упомянуть ваших фанов, я имею в виду особую группу людей, которые следуют за вами, куда бы вы ни поехали, и покупают все, что вы выпускаете, и тому подобное. Безусловно, у вас прибавляются поклонники и более молодого возраста, но у вас также есть давняя группа преданных фанов, поддерживающих вас еще со времен Smokie. Насколько приятно, с вашей точки зрения, иметь возможность взглянуть в толпу и увидеть такое сочетание старого и нового?
Да, это важно. Я имею в виду, что действительно важно, будучи в этом музыкальном бизнесе, развивать то, что называется фан-базой, группой поддержки, которая состоит из ваших преданных поклонников, фанатов, которые всегда будут приходить, чтобы увидеть вас. Это действительно важно, и здорово, что у меня это есть. Да, я часто выглядываю со сцены и вижу много знакомых мне лиц. Довольно часто они приходят на каждый концерт, если я езжу в туре, как например, в многонедельных турах по Германии. И довольно часто, вечер за вечером, вы можете видеть 20-30-40-50 человек, которые приходят на каждое выступление. Так что это здорово. И также здорово видеть людей, которые раньше не приходили. Идея состоит в том, чтобы иметь базовую группу фанов, а затем каждый год привлекать к ней еще нескольких людей, это наилучший вариант.
Вы явно упомянули Германию. У вас давние связи с Германией, насчитывающие много лет. Насколько особенной является для вас эта аудитория или группа поддержки?
Ну, она замечательна. Я не знаю, почему Германия всегда была более крупным рынком и т.п., чем где-либо еще. Я никогда не знал, почему так получилось, но это произошло. Что само по себе было здорово, я имею в виду, что Германия всегда была для меня действительно особенным рынком. В моей карьере были времена, когда Германия была единственным местом, где продавались мои записи. Так что это было очень важно. Я бы не хотел играть только в Германии, в том смысле, что я рад играть повсюду, но Германия – очень важное место, и так было всегда с самого первого хита, так что я благодарен ей за это.
Мы поговорили обо всем, что вы делали в своей карьере, но если бы вы могли вернуться и поговорить с молодым собой сейчас, имея за плечами свой опыт и тому подобное, какой совет вы дали бы молодому себе по поводу будущего и пути, по которому вы шли?
Знаете, я мог бы сказать себе несколько вещей. Наверное что-то вроде – не переживай так сильно, не воспринимай всё так остро, потому что, на самом деле, это же не ядерная физика. Если ты занимаешься этим долгое время, находишься на сцене и все такое, то тебе не нужно этого бояться. Аудитория любит тебя в любом случае, поэтому они и пришли, они хотят, чтобы ты сделал это хорошо. И я думаю, что в молодости я всегда был немного более встревоженным, обеспокоенным, чем был бы сегодня. Кроме этого, есть еще кое-что, например, некоторые пластинки, которые я бы не стал записывать.
Да неужели?
Да, в конце 90-х - начале 2000-х я сделал несколько записей, которые мне совсем не нравятся. Так что я бы, вероятно, пропустил их и сказал бы себе: не делай эти альбомы. Кроме того, в конце 70-х у меня была возможность получить гораздо большую известность в Америке. Ведь меня долго упрашивали поехать в Америку, когда «Stumblin'In» стала там вторым номером в чартах, а я не хотел ехать. Это был момент в моей жизни, когда я действительно не хотел слишком много гастролировать и все такое, поэтому я отказался. Сюзи Кватро до сих пор говорит мне об этом каждый раз, когда я ее вижу. «Ты не хотел ехать в Америку» - «Нет, я не хотел ехать в Америку». Как бы там ни было. Так что сейчас я бы поехал, если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы сказал себе молодому – поезжай в Америку, посмотри, что произойдет! Но в то время я не испытывал такого желания.
Как появилась эта запись с Сюзи Кватро? Это было после того, как вы ушли из Smokie или собирались уйти?
Нет, тогда я еще был в Smokie. Мы получали награду от немецкого журнала «Bravo», я думаю, эта награда называлась «Отто», что-то вроде «Оскара». Итак, мы проходили эту церемонию награждения, получали «Золотой Отто» за что-то. Награждали и других людей, Бонни Тайлер и других известных поп-исполнителей того времени. Сюзи Кватро в тот период работала в Кельне с Майком Чапменом и своей группой, записывая альбом. Они взяли выходной и пришли поприветствовать всех, знаете ли. А потом после шоу была вечеринка, все немного выпивали. Выступала небольшая ангажированная группа. И, конечно же, по мере того, как продолжалась ночь, все взбирались на сцену поджемовать с этой маленькой группой. Я и Сюзи вышли и спели вместе какой-то рок-н-ролл, «Long Tall Sally» или какую-то из песен Литтл Ричарда, что-то в этом роде. И вот с этого всё и началось, потому что, когда мы вернулись и сели выпить, рядом был Майк, и он сказал, почему бы вам двоим не прийти и не записать вместе песню, пока мы работаем в студии. Я сказал, хорошо. Итак, я пошел в студию и сел там с ней и ее группой, и мы записали «Stumblin'In» и еще одну песню под названием «A Stranger With You», которая была би-сайдом. Записали их там и тогда, в Кельне, пока она была там, думаю, это заняло у нас 2-3 дня. Мы записали инструментал, а затем исполнили вокал фактически вживую, на одном микрофоне, мы оба пели в один микрофон. А потом вышла пластинка, и она стала большим хитом. Но я вернулся в Smokie и продолжал свои обычные гастроли и прочее еще 3-4 года, прежде чем покинул группу. Так что это была всего лишь одна вещь, сделанная мною вне группы, пока я был в Smokie, и она стала повсюду большим хитом.
Был ли это один из тех случаев, когда песня вышла очень быстро?
Да, это было действительно быстро. Это произошло в считанные дни. Как я уже сказал, думаю, мы были в студии 3-4 дня.
Пока я изучал вашу карьеру и прочее, я увидел, что вы также работали и с другими музыкантами, либо сочиняя для них, либо помогая в их записях. Это правда, что вы работали с Агнетой из знаменитых ABBA? Как это было?
Да, она была прекрасна. Я ее давно не видел, уверен, она до сих пор прекрасна. Она просто очень милый человек. Мы как бы немного знали про ABBA, так как были популярны в одно и то же время в 70-х. Время от времени мы сталкивались с ними, но плохо их знали. А потом нас попросили приехать и записать несколько гармоний на сольном альбоме Агнеты, который назывался «Wrap Your Arms Around Me». Мы просто приехали в Стокгольм, пришли в студию и спели кое-что на нескольких треках. На одном из треков я играл на гитаре. Это было очень весело, и она была очень любезна, что была рядом. Так что она была замечательна, и песни были хороши, и альбом был великолепен, и мы очень повеселились.
Я подумал, что и ваш, и голос Агнеты по-прежнему звучат почти так же, как и много лет назад, они по-прежнему звучат великолепно. В чем ваш секрет, может это из-за ритуала, который вы выполняете, или это просто чистая удача?
Нет, секрета нет.
Может быть, есть напиток, который вы пьете перед выходом на сцену, расслабляя голосовые связки или какие другие средства?
Перед выходом на сцену, я могу выпить пару виски, просто чтобы взбодрить себя перед тем. Я имею в виду, что выход на сцену немного напоминает поход на вечеринку. Знаете, когда ты собираешься на вечеринку и думаешь, хорошо, сейчас я начинаю готовиться, и наступает 6-7 часов, и ты начинаешь принимать душ, выбирать то, что собираешься надеть и все остальное. И ты доходишь до момента, когда думаешь – ах, да черт бы побрал эту проклятую вечеринку! Вот это самое чувство. И это похоже на то, когда ты в туре. Потому что ты провел в делах весь день, провел саундчек и все такое, а затем возвращаешься и начинаешь собираться, принимаешь душ и готовишь все остальное. И когда ты приезжаешь на концерт, ты думаешь – ох, я так устал, я уже не испытываю никакого желания, знаете ли, а который час, 7-8 часов, о боже… И это немного похоже на поход на вечеринку. И я думаю, что это хорошая идея, когда вы собираетесь на вечеринку – принять пару порций виски или что-то в этом роде. Расслабиться, создать настроение для вечеринки. А потом вы выходите на сцену, и у вас появляется желание это делать, знаете ли. Так что вот что я делаю перед выходом на сцену, но на мой голос это не оказывает никакого влияния. Касательно моего голоса, я пока что имею счастье (стучу по дереву) все еще быть способным петь почти так же, как в молодости. Так что на самом деле это просто везение, и я думаю, с Агнетой то же самое. У нее просто естественный голос, и она по-прежнему хорошо звучит. Я имею в виду, что однажды мы оба, через 20-30 лет, вероятно, больше не сможем этого делать. Но пока мы можем.
Я не знал, что вы также приложили руку к написанию музыки к рождественскому фильму «The Holiday». Так ли это?
Нет, и я не знаю этот фильм. (смеется)
Вчера вечером я просматривал вашу музыку и обнаружил, что песню, которую вы написали для него, я никогда раньше не слышал ...
Всё может быть. Порой они вставляют песни в фильм, а ты даже не знаешь об этом. Иногда это меня удивляет. Я смотрю фильм, а затем внезапно на заднем плане или где-то звучит песня Smokie или моя, и ты думаешь: ой, а я и не знал, что это было в этом фильме. Несколько лет назад я помню, смотрел фильм с Шер под названием «The Mask», кажется. И был эпизод, где она была на кухне, работало радио, а в нем на заднем плане играла «Stumblin'In».
И каковы бывают ваши ощущения, когда вы такое обнаруживаете?
Это всегда странно. Такое случалось несколько раз. Был один фильм с Джоан Коллинз, назывался «The Stud». В эпизоде они были в клубе, и там играла «For A Few Dollars More» Smokie. И я подумал, я и не знал, что это звучало в этом фильме. Так что всегда немного удивляет, когда такое случается. Поэтому я не знаю, могло ли что-то быть в фильме «The Holiday». Не знаю, никогда не видел фильм.
И последние несколько вопросов. У вас такая блестящая долгая карьера. На самом деле не так много музыкантов, которые все еще актуальны и продолжают работать спустя 30-40 лет. Как вы думаете, в чем причина вашего творческого долголетия, помимо таланта и тому подобного?
Я думаю, это просто решимость продолжать делать то, что я действительно хочу делать. И мне повезло, что есть люди, которые все еще хотят приходить и видеть меня, и покупать мои записи так, чтобы я продолжал свое дело. Вот и все. И намерение делать новый альбом каждые пару лет, что я и стараюсь делать. Это сохраняет свежесть восприятия для меня и для фанов, которым я тоже нравлюсь. Я никогда не участвовал в этих шоу звезд прошлого. Вы знаете, многие люди идут и выступают в этих шоу ветеранов, просто играют в одной афише примерно из 6 человек, известных из 60-х и 70-х годов. Я участвовал в паре таких шоу в свое время, но в основном избегал их. Я не люблю это делать, так что это первый момент, на мой взгляд. Я просто продолжаю создавать новый материал, и он дает мне свежесть. И затем, как я уже сказал, мне посчастливилось иметь людей, которые все еще хотят слушать и покупать мои записи, правда, на некоторых территориях они больше не хотят. Пока мне есть для кого играть и для кого записывать пластинки, я могу продолжать. И таких людей как я довольно много, например, Бонни Тайлер такая же, я вижу ее время от времени.
Вы выступаете с Бонни Тайлер в совместных концертах в следующем году, не так ли?
Да, это должно было произойти в этом году, я думаю, было отложено 3 концерта. Я надеюсь, что они состоятся в следующем году.
И вы знаете Бонни некоторое время и раньше выступали с ней?
Я знаю Бонни примерно с 1978 года. Мы сталкивались друг с другом на протяжении многих лет на некоторых телешоу, концертах, фестивалях и т.д. Она прекрасный человек, и мы отлично с ней ладим. И ее муж Роберт тоже хороший парень. Так что мы просто знаем друг друга очень давно. Примерно в конце прошлого года мы выступали в совместном концерте, и билеты на него были распроданы почти сразу же, со мной и Бонни на одной афише. Очевидно, промоутер сказал – эге, ведь мы можем сделать такое еще. Поэтому я выступаю с ней еще, но делать это одно удовольствие.
Я написал песню, мы с Джеффом написали песню для ее последнего альбома, он вышел в начале года. Мы написали песню «Battle Of The Sexes», которую она исполнила с Родом Стюартом. Так что они сделали дуэт с Родом Стюартом с этой песней. Это было занятно. На самом деле я написал её, чтобы она спела дуэтом со мной, а она мне ответила: «Что ты подумаешь, если я сделаю это с Родом?» А я сказал: «А как же я?» – «О, я знаю, Крис, но ты представляешь, насколько большим это было бы, если бы я сделала это с Родом!» Я сказал, хорошо. Если Род хочет это сделать, дерзай. И Род действительно захотел это сделать, и они записали её. И это здорово, и она отличная девушка, да.
За свою сольную карьеру вы выступали со множеством людей. Но есть ли кто-нибудь из нынешнего поколения музыкантов или из прошлой эпохи, с которым вам нравилось выступать или вы хотели бы выступить?
Из нынешнего поколения, я думаю, было бы хорошо спеть дуэтом с любым, кто замечательно поёт. С кем-нибудь вроде Адель или Леоны Льюис, с кем-нибудь вроде этого. Но будут ли соответствовать наши голоса, я не знаю. Но они, вероятно, не захотели бы этого делать, они из другого поколения и не захотели бы делать это с кем-то моего возраста. Но, всякое бывает. А из прошлого – это было бы много людей, много, знаете ли. Джон Леннон, Элвис ...
У вас был любимый битл в юности?
Ну, это менялось в зависимости от того, сколько мне было лет. В целом я всех их очень люблю. Джона Леннона и Пола Маккартни, потому что они написали эти замечательные песни, но в конце концов мне полюбился Джордж Харрисон со своим творчеством. И Ринго в любом случае великолепен. Я вообще был большим фанатом Битлз, поэтому они мне нравятся.
И наконец, где вас можно найти в Интернете?
Ну, я полагаю, есть моя страница в Facebook под названием «Chris Norman Official». Сайт www.chris-norman.co.uk . В моем Instagram, на моих страницах на YouTube, на большинстве этих платформ есть кое-что, связанное со мной. Думаю, если вы наберете «Chris Norman» в Google, вы найдете все эти разные вещи.
Великолепно. Спасибо, что уделили время, Крис!
* * *
Запись и обработка интервью - www.chris-norman.ru.
Copyright © 2021 www.chris-norman.ru
Перепечатка материалов в целом или частичном виде может осуществляться лишь с разрешения редакции сайта. Нарушители будут наказаны в соответствии с законом об авторском праве.